И этот конь. Мысль о нем также не давала королеве покоя. Джилсепони не удалось как следует разглядеть животное, ибо его грудь была закрыта конскими латами. Но сам бег коня! Эти длинные, мощные скачки, когда он, казалось, поджимает задние ноги к самому брюху и потом стремительно выбрасывает их с какой-то взрывной силой. Пони прекрасно помнила этот бег. Но она считала, что в мире существует только один такой конь — Дар. Только он был способен домчать Элбрайна и Пони до края земли и вывезти их из пекла Аиды.

Но если конь Тай'маквиллока — не Дар, он непременно должен быть потомком Дара! Пони прикинула, сколько лет сейчас тому удивительному скакуну. Если Дар встретился Элбрайну почти жеребенком, хотя Джилсепони в этом сомневалась, теперь он достиг конской старости; пожалуй, даже глубокой старости. По ее расчетам, Дару сейчас было не менее тридцати лет, а может, и больше. Так могло ли животное в таком возрасте, пройдя столько дорог и испытаний, двигаться с легкостью и проворством, присущими коню Тай'маквиллока?

Пони достала из кармана и зажала в ладони камень души. За время этих состязаний она неоднократно входила в камень, пытаясь обнаружить магическую связь, которая некогда существовала между нею с Даром.

Но если Тай'маквиллок все-таки состязался на Даре, в могучей груди коня должна была находиться магическая бирюза, помещенная туда Эвелином и позволявшая им с Элбрайном общаться с этим необычайно разумным животным… однако Пони почему-то ее не ощущала.

Противники с копьями в руках заняли свои места у противоположных концов поля. Трубачи уже поднесли к губам фанфары.

Пони взволнованно закусила нижнюю губу.

Эйдриан опустил копье, уверенно пришпорил коня, и Дар рванулся вперед. На другом конце поля герцог Калас пустил вскачь своего тогайранского пони.

Юноша взглянул на мощные ноги лошади своего противника и понял, что у Дара будет не слишком много преимуществ перед этим крупным белогривым животным. Отлично вышколенные и более сильные, нежели остальные лошади, тогайранские пони снискали себе славу лучших в мире скакунов. Рост этих необычайно смышленых животных на четырнадцать с половиной ладоней превышал рост обыкновенных маленьких пони.

Всадники сближались, и рейнджер не спускал глаз со своего противника. Он не собирался заканчивать сражение слишком быстро. Эйдриан чувствовал, что должен дать толпе вдоволь насладиться необыкновенным зрелищем.

Копье юноши врезалось в щит Кал аса и, словно сухая ветвь, переломилось надвое. В свою очередь, удар герцога, нацеленный в щит рейнджера, был впечатляющим. Такого сильного удара Эйдриану еще никто не наносил. Его державшая щит левая рука моментально онемела. При этом копье Каласа осталось неповрежденным!

Всадники развернули лошадей и вновь устремились навстречу друг другу. Сломанное копье Эйдриана по длине почти вполовину уступало копью герцога, поэтому надежды на него было мало. Рейнджер рассчитывал использовать его, чтобы отклонить копье Каласа, но его опытному противнику удалось нанести сильнейший удар. Послышался характерный хруст — герцог вывихнул сопернику левое плечо.

Эйдриану показалось, что окружающий мир вращается вокруг него с бешеной скоростью. Превозмогая страшную боль, он склонился к шее коня, всеми силами стараясь удержаться в седле и не потерять сознание.

На какие-то секунды его магическая связь с Даром прервалась, и в этот миг конь ощутил призыв Джилсепони. Благородный скакун взметнулся на дыбы, и под рев толпы Эйдриан полетел на землю.

Ему пришлось переждать несколько мгновений, пока мир вновь обрел привычные очертания. Затем, опираясь на правую руку, рейнджер поднялся на ноги и, сжав зубы, сорвал с левой руки разбитый щит, а затем выхватил меч, показывая тем самым застывшему против него Каласу, что их поединок продолжается.