— Тупой, грязный орк, — не унимался Казистер. Позабыв, что хотел соблюсти высокомерие, братец перешел на «ты». — Ты ничего не умеешь, кроме того, чтобы распускать кулаки!

Когда — то отец учил — если не хочешь вспылить, мысленно сосчитай от одного до дюжины, потом обратно, а заодно подумай, чем можно вывести противника из себя, не прибегая к кулакам? Если тебя задели за «живое», ответь тем же. А что там у братца?

— Вы правы, дорогой брат, — виновато потупился Данут, еще минуту назад хотевший уронить на родственничка бочку с «земляным маслом». — Я был неправ.

— Что? — вытаращился Казистер.

— Я был неправ, что побил этих… хороших юношей. Сегодня же извинюсь перед ними и скажу, что отныне я не вмешиваюсь в ваши дела.

Данут, старательно пряча усмешку, наблюдал, как с хорошенького личика сползла улыбочка, сменившаяся гримасой испуга.

— Хотя, — в раздумье добавил он. — Извиняться придется вам. Я решил сегодня заменить сторожа на складе.

— Данут, — впервые за месяц «вспомнил» двоюродный брат его имя. — Ты не можешь этого сделать!

— Почему? — удивленно похлопал ресницами Данут. — Сторож вчера попросил дать ему свободную ночь. Вот я и решил, что посижу ночку. Что в этом плохого? Сторож отдохнет.

— Я не про сторожа, — выдохнул братец. — Вы не можете остаться здесь и бросить меня одного. Меня, своего брата.

— Вы же сами только что сказали, что я орк. Как у орка могут быть братья среди фолков?

— Но меня изобьют! — с надрывом выкрикнул Казистер. — Аристун, со своей бандой, ходит за нами по пятам. При тебе они боятся к нам подходить. Но если ты не пойдешь, меня измордуют!

Данут ободряюще похлопал родича по плечу:

— Если и измордуют, то не до смерти. Подумаешь, попортят мордочку. Мне твою морду не жалко.

— А — а — а! — заверещал вдруг Казистер, падая на грязный, покрытый разводами масла пол и принялся кататься по нему, причитая: — Ты такой же, как мой отчим! Все вы, Таггерты, одинаковы! Ты только и ждешь, чтобы меня избили. Тебе мало отобрать у меня наследство, ты хочешь, чтобы меня изуродовали!

Отчим? Это ж получается, Казистер, не родной сын дяди, а пасынок? Теперь Дануту становилась понятным и поведение тетушки, и ненависть братца. Стало быть, они воспринимают его как соперника.

Одним рывком Данут поднял двоюродного брата с пола, хорошенько встряхнул и хмуро бросил:

— Не позорься. Пока я с тобой — никто тебя пальцем не тронет.

Глава 4

Родственные чувства — продолжение

Следующий день был выходным. Данут бродил по порту, увертываясь от докеров, таскающих какие — то мешки, корзины, бочки, пару раз чуть не подрался с матросами, которые не могли терпеть праздношатающегося юнца, норовя «припахать» его для каких — то там дел и, едва не завербовался на судно, идущее за китами. Наконец, вдоволь налюбовавшись на красивые и не очень корабли (хотя, на взгляд Данута, все корабли были наикрасивейшими), парень зашел в таверну промочить горло.

Взяв себе кружку пива, юноша отыскал свободный столик, где восседала пара сравнительно трезвых морских бродяг, неспешно цедящих крепкое вино. Один из моряков — немолодой, с рыжими, изрядно тронутыми сединой усами, усмехнулся, наблюдая, как парень неаккуратно роняет пену на стол.