– Обыкновенная продажная шлюха, – сказал третий, и все трое нервно, возбужденно засмеялись. Они знали, что добыча близка, почти чувствовали запах крови. Третьего звали Орвил Джеймисон, но он предпочитал, чтобы его звали по инициалам – О'Джей или даже лучше – Живчик. Он подписывал все служебные бумаги этими инициалами. Однажды он даже подписался Живчик, а этот сукин сын Кэн сделал ему замечание. Да не устное, а вписанное в его личное дело.

– Думаете, они на Нортуэй, а? – спросил О'Джей. Норвил Бэйтс пожал плечами.

– Либо на Нортуэй, либо они направились в Олбани, – сказал он. – Я поручил местному дурню отели в городе, потому что это его город, правильно?

– Правильно, – сказал Джон Мэйо. Они с Норвилом хорошо ладили. Давно. Со времен комнаты 70 в Джейсон Гирни Холле, а там, дружище, если кто-нибудь спросит, было страшновато. Джону не хотелось бы еще раз испытать что-нибудь подобное. Именно он пытался откачать парнишку, у которого случился сердечный приступ. Он служил медиком в начале войны во Вьетнаме и знал, как пользоваться дефибриллятором – по крайней мере в теории. На практике получилось не так хорошо, и парнишку они потеряли. В тот день двенадцать ребят получили «лот шесть». Двое умерли – парнишка с сердечным приступом и девчонка, она умерла через шесть дней в общежитии, судя по всему, от внезапной закупорки сосудов мозга. Двое других окончательно сошли с ума – тот парень, что ослепил себя, и девочка – ее парализовало от шеи и до ног. Уэнлесс сказал, что это чисто психологическое дело, но кой черт знает? Да, хорошенько поработали в тот день.

– Местный придурок берет с собой жену, – говорил Норвил. – Будто она ищет внучку. Ее сын убежал с девочкой. Какая-то неприятная история с разводом и всякое такое. Она не хочет без нужды сообщать полиции, но опасается, как бы сын не спятил. Если она хорошо сыграет, в городе не найдется ни одного ночного портье, который не сообщит ей, если эти двое снимают у него номер.

– Если хорошо сыграет, – сказал О'Джей. – Никогда не знаешь, чего ждать от этих непрофессионалов. Джон сказал:

– Мы сворачиваем на ближайшем же пандусе, идет?

– Идет, – сказал Норвил. – Осталось три-четыре минуты.

– Они успели сюда спуститься?

– Успели, если скатились на задницах. Может, схватим, если они голосуют здесь на пандусе. А может они срезали путь – перешли на другую сторону, на обочину. Будем ездить туда-сюда, пока не нападем на них.

– Куда это ты отправился, голубчик, лезь в машину, – сказал Живчик и засмеялся. Под левой рукой в наплечной кобуре у него висел «магнум-357». Он называл его «пушкой».

– Если они подхватили попутку, нам дьявольски не повезло, Норв, – сказал Джон. Норвил пожал плечами.

– Всяко может быть. Сейчас четверть второго. Машин мало – бензин ограничен. Что подумает мистер бизнесмен, когда увидит, что дяденька с ребенком ловят попутку?

– Подумает, что дело – дрянь, – сказал Джон.

– Очень может быть.

Живчик снова засмеялся. В темноте мерцала мигалка, обозначавшая въезд с пандуса на Нортуэй. О'Джей взялся за деревянную рукоятку «пушки». На всякий случай.

***

Мимо них проехал фургон, обдав холодным ветерком... А затем тормозные фонари ярко вспыхнули, и он свернул на обочину примерно в пятидесяти ярдах от них.

– Слава богу, – тихо сказал Энди. – Дай я поговорю, Чарли.

– Хорошо, папочка. – Голос ее звучал безразлично, под глазами снова появились черные круги. Фургон подавал назад, они шли ему навстречу. Голова Энди была словно медленно надувающийся свинцовый шар.

На боковой стенке изображены сцены из «Тысячи и одной ночи» – калифы, девицы, скрытые под кисейными чадрами, ковер, таинственным образом парящий в воздухе.