Энди отбросил длинные темные волосы со своих зеленых глаз, усмехнулся.

– В каком из мужских туалетов я получу концессию?

– Всего лишь психологический эксперимент, – сказал Квинси. – Правда, его проводит Сумасшедший доктор. Учти это.

– Кто он?

– Уэнлесс, большая сволочь. Главный шаман из отделения психологии.

– Почему его называют Сумасшедшим доктором?

– Ну, – сказал Квинси, – он потрошит крыс и вообще живодер. Ученый-бихевиорист. Нынче бихевиористов не очень-то любят.

– О, – заинтересованно произнес Энди.

– К тому же толстые маленькие очки без оправы делают его похожим на типа, который выжимал соки из людей в «Докторе Циклопе». Ты видел этот сериал?

Энди любил смотреть поздние передачи, видел сериал и почувствовал себя спокойнее. Однако он не был уверен, что имеет желание участвовать в экспериментах, которые проводит профессор, именуемый а) потрошителем крыс и б) Сумасшедшим доктором.

– Они не пытаются выжимать соки из людей, пока те не усохнут, а? – спросил он. Квинси искренне рассмеялся.

– Нет, этим занимаются мастера специальных эффектов при съемках второсортных фильмов ужасов, – сказал он. – Отделение психологии проводит испытания слабодействующих галлюциногенных препаратов. Работают в содружестве с американской разведывательной службой.

– ЦРУ? – спросил Энди.

– Не ЦРУ, не ОРУ и не НАБ, – сказал Квинси. Более закрытое. Слышал ты когда-нибудь об учреждении под названием Контора?

– Может, встречал в воскресном приложении или еще где-то. Квинси зажег свою трубку.

– Все они действуют примерно одинаково, – сказал он. – Психология, химия, физика, биология... Даже подкармливают специалистов по социологии. Ряд исследований субсидируется правительством. От брачного танца мухи цеце до возможности избавиться от использованных плутониевых брусков. Учреждение типа Конторы должно полностью расходовать свои ежегодные ассигнования, чтобы на следующий год получить такую же сумму.

– Мне это дерьмо не нравится, – сказал Энди.

– И должно не нравиться любому мыслящему человеку, – сказал Квинси со спокойной, умиротворяющей улыбкой. – А дело делается. Чего хочет наша разведывательная служба от слабодействующих галлюциногенов? Кто знает? Ни я. Ни ты. Может, сама не знает. Зато замечательно выглядят доклады в закрытых слушаниях комиссий конгресса, когда подходит время дл возобновления бюджета... В каждом департаменте у них свои дрессированные собачки. Собачка в Гаррисоне – Уэнлесс из отделения психологии.

– А руководство колледжа не возражает?

– Не будь наивным, дорогой. – Он с удовольствием полностью раскурил трубку, и клубы вонючего дыма расползались по их похожей на крысиную нору комнате. Голос его зазвучал полнозвучно, с переливами, более решительно: – Что хорошо для Уэнлесса – хорошо для отделения психологии Гаррисона, которое на следующий год получит свое собственное помещение, не будет больше тесниться вместе с этими типами – социологами. А что хорошо дл психов, хорошо для колледжа в Гаррисоне. И для Огайо.

– Думаешь, это безопасно?

– Они не испытывают препараты на студентах-добровольцах, если это опасно, – сказал Квинси. – Если есть хоть малейшее сомнение, они испытывают сначала на крысах, затем на заключенных. Будь уверен, то, что вольют в тебя, уже вливалось примерно тремстам испытуемым, их реакции тщательно запротоколированы.

– Не нравится мне это дело с ЦРУ.

– Тут Контора.

– Какая разница? – мрачно спросил Энди. Он взглянул на плакат, повешенный Квинси: Никсон был изображен у разбитой старой машины. Никсон ухмылялся и короткими пальцами обеих рук изображал V, означавшее победу.