Пенелла, служанка Алиды, подбежала к госпоже и подхватила ее. Опять началась боль. Служанка медленно повела Алиду наверх, в комнату, где все было уже подготовлено к родам. Уже дойдя до двери, Алида остановилась:

– Веди меня к жене Рашера. Я буду рожать там же, где и она.

«Может, в моего нерожденного ребенка перейдет что-то из того, что есть у Рашера», – подумала она.

Пенелла, которая искренне любила госпожу, смотрела на нее озабоченно.

Алида нетерпеливо повторила:

– Быстрее! Я не могу ждать.

– Девушка умирает, – Прошептала Пенелла – К ней уже пришел священник. Она больше нескольких часов не проживет. Плохо вам и вашему младенцу быть так близко к смерти! Вот почему я вам и не сказала о том, что происходит.

– Что с ребенком? – выдохнула Алида, скорчившись от боли. – С ним-то что?

– Не родился. Повитуха говорит, умрет вместе с матерью. Он слишком велик. – Пенелла всхлипнула и прошептала:

– Ой, миледи, если бы вы ее видели! Она иностранка, от нее слова не добьешься, и такая крошечная! И она умирает из-за этого ребенка. Роды длятся уже два дня.

Мозг Алиды лихорадочно работал. Если женщина и ее сын (а что это будет мальчик, она не сомневалась) умрут, то, может быть, в момент смерти его душа перейдет к ее ребенку, и он тоже сделается мальчиком. Кто-то ей говорил, что у ребенка вообще не бывает никакого пола до момента рождения, что плод – это не мальчик и не девочка. Может, так оно и есть.

– Веди меня туда! – приказала Алида, и служанке ни чего не оставалось как подчиниться.

Алиду привели в маленькую, грязную комнатку, где на полу, на соломенном матрасе, кишащем вшами; лежала юная девушка. Ее лицо было грязным от слез. Она насквозь прокусила губу, и на ее подбородке запеклась кровь. Грязные пряди черных волос разметались вокруг лица, обвили шею, как будто собираясь задушить ее.

Под грязью Алида разглядела красивое лицо девушки. По ее оливковой коже было видно, что она родом из тех стран, что обласканы солнцем. Если попытаться вообразить себе, какой она когда-то была, то явно виднелись солнце и цветы, слышались птицы и ее веселый смех. Ей было не больше шестнадцати, и на ее хорошеньком лицеи коже еще сохранились следы былого цветения, но они уже покрывались пеленой смерти. Было очевидно, что девушка очень скоро умрет. Она уже лишилась воли к жизни, и теперь только слабое движение ее груди, которую заслонял огромный живот, выдавало, что она еще жива.

– Помогите, – приказала Алида служанкам, чтобы они уложили ее рядом с умирающей,

Заботливая Пенелла была категорически против, чтобы госпожа, хозяйка дома, лежала в такой грязи, но Алида сердито посмотрела на нее, что заставило ее подчиниться. Места было очень мало, и тела обеих женщин лежали совсем рядом, тесно прижавшись друг к другу.

Еще несколько часов назад Алида испытала бы жалость к бедной умирающей девушке, которая лежала так близко. Но сейчас она не могла думать ни о чем другом, кроме того чтобы родить для мужа сильного сына.

По лестнице поднялась повитуха Берта. Эта было жирное ленивое существо, однако леди Алиде так часто была нужна ее помощь, что у нее в замке была своя комната где-то наверху. Вчера она заявила слугам, что эта иностранка умирает, и ничего нельзя сделать, чтобы помочь ей или ее ребенку. Она и не собиралась прилагать ни малейшего усилия ради жены такого человека, как Рашер, который, как она прекрасно знала, ей никогда не заплатит. Несмотря на то, что ей приходилось работать только несколько часов в каждые девять месяцев, ей самой казалось, что она сама почти что леди, раз она помогает появляться на свет детям ее светлости.