Может быть, сказались годы горя, безжалостных ругательств со стороны мужа. А может быть, то, что она девятнадцать лет молилась и никогда не получала ничего в ответ на свои молитвы. Но в этот момент что-то в ней сломалось.

Больше Алида не верила в то, что когда-нибудь она завоюет благосклонность мужа. Она была ему хорошей женой, она экономно управляла имением и додержала его всегда в порядке. Ему и в голову никогда не приходило поинтересоваться, кто и как все делает в их доме, кто смотрит за тем, чтобы еда была вовремя приготовлена и подана на стол. Он все это переложил на жену, и Алида прекрасно справлялась со своей задачей. Она управляла слугами, хотя была почти постоянно беременна. Когда появлялись какие-то проблемы, а они постоянно появлялись, и во множестве, она со всем справлялась сама и не беспокоила Джона

А теперь, после того как она была прекрасной женой девятнадцать лет, он отдал мальчику, который был ему никем, все, чем ее семья владела в течение долгих веков. Он проигнорировал собственных – образованных и симпатичных – детей, и завещал все чужому ребенку.

Пока она смотрела на черноволосого младенца на руках кормилицы, ее неожиданно затопила ненависть, которую до сих пор она даже не подозревала в себе. Алида всеми фибрами своей души ненавидела и проклинала малыша, который все еще сосал в свое удовольствие грудь крестьянки. Этот ребенок уже убил свою мать, а теперь он убьет и ее… Заботы о его наследстве и его будущем ограбили целую семью.

После того как бумаги были подписаны, Джон спустился к гостям, которые все еще пировали на свадьбе, и провозгласил, что небо послало ему сына. Он купил себе возможность это сказать за обязательство платить Рашеру урожай зерна с трех полей каждый год все время, пока мальчик жив. Это вдобавок ко всему тому, что он уже ему отдал.

Новость была встречена бурным весельем. Джон решил показать младенца гостям и взял его у кормилицы. И вновь мальчик; как и девочка, принялись орать так громко, что их было слышно даже через громкий смех множества гостей.

Мег потихоньку подошла к Джону и положила на его другую руку его дочь. И тотчас крик прекратился. Джон не знал, что и делать. Он перепугался, что гости подумают, что сын не его, и догадаются, что его проклятая жена опять родила девку.

Но тут выступил вперед Гильберт и громко объявил, что, поскольку дети родились в один день, они помолвлены.

Услышав это, гости развеселились еще больше и принялись пить за здоровье младенцев.

Джон с отвращением смотрел на девочку, я было похоже, что он способен выбросить ее, как отвратительный неодушевленный предмет.

– Поднимите же мою дочь повыше, – потребовал Гильберт. – Покажите-ка всем, какая красавица! Что? Ну, разве вы думали, что я способен произвести на свет такую прелесть?

Он подмигнул всем, и все захлопали от восторга. Может, сам Тильберт Рашер и был когда-нибудь красавцем, но отец как-то раз разбил ему нос, так что тот навеки остался приплюснутым. Кроме того, он не раз падал с лошади и получил не один удар копьем. Кроме того, с десяти лет он вступал в драки с каждым встречным, – среди них были даже женщины. Теперь его лицо было таким, что уже невозможно было сказать, какой же Гильберт был в молодости.

– Как же их назвали? – спросил кто-то из толпы.

– Да-да, – пробормотал Джон, все еще раздраженный тем, что ему приходится держать на руках еще и девочку. – Я его назову. – Джон поднял голову, посмотрел на толпу и улыбнулся. – Я его назову в честь своего отца. – Его улыбка стала еще шире. – Ну, и в честь себя самого, разумеется. Я представляю вам Джона Талиса Хедли – На секунду у него пропал голос, так он был переполнен чувством, а потом он тихо добавил:

– Своего сына.