Когда я вновь увидела ее, она лежала в часовне при клинике, посреди свечей и цветов. На ней была длинная рубашка из грубого полотна. Отросшие волосы прямыми прядями спадали вокруг лица, желтого и такого исхудавшего, что я с трудом узнала его. Руки с длинными бледными ногтями, скрещенные на распятии, казались хрупкими, как у древней мумии. Мадам Мабий рыдала. «Мы лишь орудия в руках Господа», — сказал ей месье Мабий.

Врачи говорили о менингите, об энцефалите, но точно никто ничего не знал. Была ли это инфекционная болезнь, случайность или Заза не выдержала чрезмерной усталости и тревоги? По ночам она часто являлась мне, вся желтая, в розовой шляпке, и укоризненно смотрела на меня. Мы с ней вместе когда-то боролись с уготованной нам безрадостной участью, и меня долго не покидала мысль, что за свою свободу я заплатила ее смертью.