Карлтон тоже кивает, почти не слушая, весело косится на жену, торжественно просматривает свои записи, салютует моему хладному телу и выходит из комнаты.

– Благодарю, благодарю, благодарю. Сейчас вернусь. Хочу позвонить. Продолжайте работать. – И, ухмыляясь, мне: – Не жди меня, дорогой.

Хлоп. Дверь закрывается.

– Что ж, – со вздохом говорит детектив, – здесь мы, кажется, закончили. Отпечатки пальцев. Вещественные доказательства. Фотографии. Допрос. Мне сдается, тело уже…

Он внезапно умолкает, давая возможность высказаться коронеру, который, в конце концов, имеет право сделать небольшое официальное заявление.

Коронер благодарен за такую учтивость и после приличествующей глубокомысленной паузы изрекает:

– Полагаю, тело уже можно забирать. Да.

Один из оставшихся журналистов подает голос:

– Скажите, Шерлок, не кажется ли вам, что это похоже на самоубийство? Если хотите знать мое мнение…

– Не хочу, – обрывает следователь. – Как ты объяснишь колотые раны?

– Мне это представляется таким образом, – перебивает коронер. – Она возвращается домой, видит его на полу; он только что покончил с собой. Это объясняет, почему на ней нет крови, брызнувшей из перерезанной яремной вены. Очевидно, женщина схватила орудие самоубийства и нанесла ему три удара в припадке – как бы это выразиться… – восторга? Она обрадовалась, увидев его мертвым, и дала себе волю. В колотых ранах крови нет, а это доказывает, что они были нанесены позже, после того, как обнаружили лежащий труп.

– Нет-нет, погодите! – ревет следователь. – Вы совершенно не правы! Все происходило совсем не так! Совершенно! Все не так! – Он горячится, трясет головой, и волосы падают ему на глаза. Пытается найти выход из тупика, жует сигару, бьет кулаком в ладонь. – Нет, нет и нет! Вы категорически ошибаетесь!

Коронер снова тычет меня под ребра и смотрит мне в лицо. Я отвечаю ему взглядом, в котором нет ничего, кроме холодного блеска.

– Но коронер прав! – Жена с проворством леопарда, выбрасывающего лапу, хватается за эту информацию и присваивает ее. – Он абсолютно прав!

– Подождите-ка минутку, – недовольно бормочет следователь, чувствуя, как у него из-под ног выбивают почву.

– Именно так все и было, – мурлыкая, настаивает жена и моргает большими, влажными, темными глазами. – Я вошла. Он лежал вот здесь. И… что-то… на меня нашло. Наверно, я просто схватила нож и закричала от радости, что он умер, и ударила его еще несколько раз!

– Однако, – слабо защищается детектив, – так попросту не могло быть.

Он понимает, что такое могло случиться, но ему не хочется признавать это. Он вот-вот затопает ногами, как обиженный ребенок.

– Так все и произошло, – повторяет она.

– Так, так. Давайте разберемся, – растерянно бормочет следователь. Нарочно роняет сигару, чтобы потянуть время, пока поднимает и отряхивает ее, снова засовывает в рот. – Нет, ничего не получается, – устало произносит он наконец.

В разговор вмешивается коронер:

– Юная леди, вас не станут преследовать за убийство, однако подвергнут штрафу за нанесение повреждений трупу!

– Да заткнитесь вы! – орет детектив, поворачиваясь то туда, то сюда.

– Хорошо, – соглашается жена. – Оштрафуйте меня. Давайте.

Журналисты кричат, создавая еще большую неразбериху.

– Это правда, миссис Джеймсон?

– Можете цитировать меня.