Я лежала на месте, сено кололо шею и спину, а я слушала. Я умерла? Это был особый ад, созданный только для меня? От этой кошмарной мысли захотелось зарыться глубже. Спрятаться от безумия вокруг меня.

Два голоса продолжали спорить. Кем бы они ни были, они меня знали. Они звучали знакомо, но, как я ни пыталась, я не могла отыскать воспоминания. Босси подошла ко мне и ткнула носом мое замершее тело, подгоняя меня закончить доить ее.

Когда ее длинный язык оказался у моей щеки, я попыталась отодвинуться, но оказалось, что не могу даже скривиться. Я была в ловушке собственного тела.

«Аневризма мозга. Вот, что произошло. Только так можно объяснить голоса и неспособность двигать телом».

Дверь приоткрылась, я ощутила, как кто-то касается моей руки.

— Лили?

Мужчина склонился надо мной. Его глаза были добрые и знакомые, но было сложно узнать его. Кожа на его лице была обветренной, как и старый кожаный жилет, но морщинки вокруг его глаз показывали, что он большую часть времени улыбался.

«Хассан! — закричали оба голоса. — Он нам поможет».

— О, Лили! — закричал он. — Я боялся чего-то подобного.

Это звучало плохо. Мужчина пропал на миг, а потом вернулся с бабушкой. Она смотрела на мужчину, словно он был волком, пришедшим за ее лучшей овцой. Но она вместе с ним отнесла меня в дом. Как только меня уложили на диван, она пошла к старомодному телефону, висящему на стене.

— Прошу, не надо, — сказал тихо и с мольбой мужчина. Он посмотрел на бабушку, а потом на меня.

Я слышала гнев и подозрение в ее голосе. Они скрывались за слоем натянутой вежливости, которая уверенно таяла, как гора снега на проснувшемся вулкане. Бабушка собиралась разразиться во всей своей красоте.

— И почему это я не могу вызвать скорую? — спросила она с вызовом. — Как вы вовремя оказались в амбаре рядом с моей внучкой. Откуда мне знать, что это не вы стали причиной того, что с ней происходит?

— Наоборот. Я признаю, что я отчасти виновен в ее состоянии, хотя я не желал ей зла. Если бы я хотел забрать ее для каких-то низких целей, я бы не звал вас.

Бабушка ответила лишь фырканьем, полным подозрения.

Мужчина мял в руках шляпу, пока говорил:

— И вы должны отказаться от медицинской помощи. Мне больно сообщать, но то, что беспокоит Лиллиану, не из этого мира. Боюсь, доктора вам не помогут.

Я не видела со своего места бабушку, но то, что она не начала сразу нажимать 911, говорило, что она обдумывает его слова.

— Объясните, — потребовала она.

— Это довольно сложно… — замялся он.

— Тогда опишите мне вкратце.

Мужчина кивнул, сглотнул, а потом сказал:

— Это только мои предположения, но, думаю, Лили может страдать от особой формы диссоциативного расстройства личности. Недавно у нее был травматический шок. Ужасный, так что ее сознание могло… даже не знаю, как описать лучше… отступить. Так ее разум защищает себя.

— И когда же произошла эта травма? Лили была под моей опекой с приезда.

— Это не так.

— Довольно. Я вызываю полицию.

— Нет! Прошу, милая леди, умоляю вас. Я не желаю вреда ни вам, ни ей. Но помочь ей могу только я. Вы должны поверить мне.

— Кто вы? И откуда знаете имя Лили? — в ее голосе были опасные нотки.

Он вздохнул.

— Меня зовут Озахар Хассан. Я египтолог. Она обо мне не упоминала? Не говорила о Египте?

Бабушка подошла к кровати. В ее глазах я заметила неуверенность.

— Ее… ее родители говорили, что она проявляла интерес к египетскому крылу музея.