Я поднималась и отметила, что не пришлось полагаться на свое ночное зрение. Проход нам нами остался открытым. Я опустила ладонь на нож, выходя, осмотрела пустыню, но расслабилась, увидев Ахмоса, присевшего в песке, чертящего борозды на нем, три единорога с любопытством наблюдали за ним.

Он увидел нас, встал и пошел ко мне.

— Небу и Захра возьмут нас. Кадир останется и поможет Хассану и твоей бабушке, если будет нужно.

— Ясно, — сказала я, опустила плечи и пошла к единорогу, направившемуся ко мне. Я собиралась ехать на Захре в этот раз. Забравшись на ее спину, я развернулась и слабо улыбнулась бабушке, а потом вручила ей Перо Правосудия.

— Пожелай мне удачи, — сказала я.

— Девочки, позаботьтесь о моей Лили, — ответила она.

Тиа собиралась ответить, но ее опередил парень-мумия.

— Я клянусь защищать ее своей вечной душой, — сказал он, а ко мне подошел Небу. Бабушка напряженно кивнула ему, а я вскинула бровь.

Мумия поднял руки и начал скандировать заклинание:

Земля загудела, вокруг широким кругом рассеялся песок. Что-то двигалось под песком, и я вскрикнула, когда дюжина змей выбралась, извиваясь черными телами. Они устроились друг за другом, создали широкий круг чешуи вокруг храма. А потом они широко раскрыли пасти, впились в хвосты змей перед собой. Как только все они соединились, они застыли и превратились в камень.

— Они… могут пересекать круг?

— Ты про бабушку? — спросил он.

Я кивнула.

— Пересекать границу не рекомендуется. Но духи мертвых не навредят им.

Я посмотрела на бабушку, она быстро дышала, но улыбнулась мне и помахала.

Я ответила, а парень забрался на спину Небу.

— Нам пора, Лили. Не переживай за них. Пока что они в безопасности.

* * *

Небу развернулся и побежал к песчаной дюне, что открылась, как пещера. Захра следовала за ним, и я оглянулась на бабушку, а потом мы погрузились во тьму.

Даже с объединенными чувствами я ничего не видела. Даже свою ладонь перед лицом или сияющую гриву единорога. Наконец, я различила свет вдали, темный силуэт двигался перед ним, и я определила его как Небу. Захра убедила меня, что тьма для этого прохода — норма, но все во мне тянулось к свету.

Когда мы вырвались из тьмы на солнечный свет, я ожидала, что местность будет как на Менее хоженой тропе, но этот пейзаж отличался. Он был почти… чужим. Нет. Он был чужим. Мы вышли из бреши в горе с видом на широкую долину. Блестящая река вилась там, но вода не была голубой. Она была фиолетовой.

Высокие деревья широко раскинули ветви, но напоминали зонты. Рядом с нами был кактус с шипами и ветвящимися отростками, напоминавший перевернутую люстру Чихули. Растения с шипами, почти черные, были с золотыми цветами наверху, от них пахло карамелью.

Птицы на горе больше напоминали ящериц. Их крылья были голубыми мембранами, а не из перьев, а длинные хвосты и кожа на теле были в чешуе. Хотя я заметила, когда один повернул голову, что у них были перья. Пучки венчали их головы.

Две луны озаряли небо: красный полумесяц напоминал широкую улыбку Чеширского кота, а дымчато-голубая выглядывала из-за горизонта, как подмигивающий глаз. Их было видно, хотя высоко горело оранжевое солнце.

«Куда ты привел нас, Небу? — спросила Тиа, единорог расправил крылья, собираясь прыгнуть со скалы. — Это не тот путь, на котором были раньше».

«Не тот, — ответил он. — Это единственный открытый нам путь, и он самый опасный. Другие под вопросом. Стражи Сетха разрушили ту, где мы проходили раньше. Его дозорные всюду».

Небу спрыгнул, мумия прижимался к его спине. Захра не отставала. В этот раз я не могла наслаждаться полетом, как это делала Эшли.