|
Бледный и трясущийся, он поднялся и подошел к Бартону, стараясь повернуться к мертвецу спиной. – Не лучше ли нам избавиться от этого? – спросил он, тыча через плечо своим большим пальцем. – Полагаю, что да, – спокойно ответил Бартон. – Хотя и очень жалко, что кожа его испорчена. И он ухмыльнулся американцу. Фригейт еще больше побледнел. – Вот здесь, – сказал Бартон, – обхватите его ноги, а я возьмусь с другого конца. А потом швырнем труп в реку. – В реку? – переспросил Фригейт. – Да. Если только вам не хочется отнести его на холмы и выкопать там могилу. – Я не могу, – покачал головой Фригейт и отошел прочь. Бартон презрительно посмотрел ему вслед и махнул рукой Каззу. Неандерталец хмыкнул и пошлепал к трупу своей косолапой походкой. Он наклонился и, прежде чем Бартон успел ухватиться за обугленные головешки ног, поднял тело над головой и, сделав несколько шагов к воде, бросил труп в волны. Течение тут же подхватило тело и потащило его вдоль берега. Каззу показалось этого мало. Он вошел в воду по пояс и наклонился, отталкивая труп как можно дальше от берега. Алиса Харгривс в ужасе наблюдала за происходящим. С дрожью в голосе она сказала: – Но ведь это та же самая вода, которую нам придется пить! – На вид река достаточно большая, – заметил Бартон. – В любом случае, у нас есть гораздо больше других поводов для беспокойства, чем соблюдение санитарных норм. Он повернулся от прикосновения Моната, который указывал на воды реки. В том месте, где должен был находиться труп, вода вскипала и бурлила. Внезапно серебристая с белыми плавниками спина вспорола поверхность воды. – Похоже, что ваши беспокойства, леди, о заражении воды напрасны, – сказал Бартон, показывая на водяное пиршество. – В реке есть пожиратели падали. Что? Интересно, безопасно ли в ней плавать, как вы думаете? Алиса пожала плечами. А неандерталец поспешил выбраться из воды. Он остановился возле Бартона, стряхивая воду со своего безволосого тела и скаля в улыбке огромные зубы. Сейчас он был ужасающе уродлив. Но у него были знания первобытного человека, которые уже пригодились им в мире со столь примитивными условиями существования. И он будет чертовски приятным партнером, если стоять с ним бок о бок в сражении. Несмотря на небольшой рост, у него были невообразимо могучие мускулы. Чувствовалось, что по какой то причине он привязался к Бартону, которому это было очень приятно. Бартону льстило, что дикарь вместе со всеми его дикарскими инстинктами интуитивно «знал», что он – Бартон – именно тот человек, за которым нужно идти, если хочешь выжить. Более того, не являясь еще человеком, он, очевидно, лучше чувствовал движения души, так как ближе был к животному, нежели к человеку. Поэтому он так хорошо разобрался, как хотелось думать Бартону, в его психических способностях и впредь будет испытывать к нему душевное влечение даже несмотря на то, что Бартон – «гомо сапиенс». Но затем Бартон признался себе, что его репутация человека, наделенного сверхъестественными психическими способностями, создана большей частью им самим. На самом деле он наполовину шарлатан. Он так много говорил о своих способностях и так часто слышал о них, особенно от жены, что поверил в них сам. Однако все же были мгновения, когда его «способности» оказывались фальшивы только наполовину. Но несмотря ни на что, он был все же талантливым гипнотизером и искренне верил, что его глаза, когда он хочет что нибудь внушить другим, излучают особую экстрасенсорную силу. Может быть, именно это и привлекло к нему этого предка человека. – Камень выделил чрезвычайно большое количество энергии, – сказал Лев Руах. – Это, должно быть, электричество. Но зачем? Я не могу поверить, чтобы этот разряд энергии был бесцельным. |
