Слова эти всю ночь не давали ему сомкнуть глаза и преследовали его весь день, мысленно перенося его в дальний угол погреба, где он зарыл тело своего брата.

Либо Марта видела и слышала привидение в сомнамбулическом трансе, и в таком случае этот странный сомнамбулизм становился крайне опасным, либо ей и в самом деле кто-то рассказал — и тогда, быть может, их окончательная гибель близка…

Что касается Фанни, то она призывала все силы своего ума, чтобы предупредить опасность, отвратить ее, разгадать.

С исключительной твердостью духа она исполняла обязанности хозяйки дома. Внешне она была спокойна, и никто ни на мгновение не заподозрил бы, что ее гложет страшная тревога.

А между тем, и она думала лишь об одном!..

Она не сомневалась, что кто-то знает…

Юродивый? Гадальщик? — так его называли в народе. Неужели удар направил этот идиот? Она не могла в это поверить… Несчастное, незаметное существо… к тому же все знали, что он глухонемой…

Она решила приглядеться к нему поближе, как только ей сообщат, что Проспер появился в Ла-Розере или в Героне — но тут вспомнила, что именно в Героне видела его в то зловещее и памятное утро всего за несколько минут до возвращения Жака. Значит, он не мог быть свидетелем «события» в лесу. Она побежала рассказать это Жаку, которого нашла распростертым в глубине кресла перед письменным столом.

Она заставила его точно вспомнить, где свершилось «событие». Глухим голосом он пояснил, что оно произошло за милю с лишним от замка, у поворота на Френе. Это определенное указание успокоило их в отношении Проспера. Вдобавок, случилось нечто такое, что придало им уверенности. Было около пяти часов; уже темнело. В комнату постучался один из сторожей, который желал поговорить с Жаком и просил разрешения войти. Сторож рассказал, что нашел в лесу силки браконьеров, устроил засаду и открыл виновника. Им оказался не кто иной, как юродивый. Увидев сторожа, тот бросился бежать — и так неудачно, что, по- видимому, сломал ногу…

— Что же вы сделали с ним? — спросила Фанни.

— Мы с сыном принесли его на двух ветках и на наших ружьях. Он не переставал стонать. Хлопот он доставил нам немало, но было бы не по-христиански бросить его в таком состоянии в лесу.

— Вы хорошо сделали, что принесли его, — сказала Фанни. — Бедняга! Доктор Мутье взглянет, что с ним такое. Где вы его положили?

— В привратницкой!..

— Я сейчас схожу туда…

Она увлекла за собой Жака:

— Darling, прошу вас, не падайте духом… Будьте сильны, продолжайте повелевать судьбой, что вот уже пять лет балует вас… Если же кто-нибудь знает… рано отчаиваться… Ведь он уже пять лет знает и в течение пяти лет ничего не сказал… а может быть, никто ничего не знает и только хочет узнать!..

Но Жак покачал головой.

— Во всем этом, — сказал он, — есть много такого, что я не могу понять!..

— Молчите, дорогой!., всему виной помешанная, которую необходимо заставить замолчать, или очень умная девочка, которая строит из себя дуру и все-таки, клянусь вам, будет молчать!

Она стояла перед ним, восхитительная в своей решимости… и такая грозная… что он несколько успокоился… и устыдился своей слабости.

— Посмотрим на нашего глухонемого, — решил он.

Доктора Мутье они оторвали от работы над статьей о «роли внушения при употреблении вытяжного пластыря». Врач с ворчанием последовал за ними. Он хотел закончить статью к приезду профессора Жалу. Из всех гостивших в Ла-Розере доктор Мутье оставался в замке последним. Он усердно пользовался этим отшельничеством, чтобы привести в порядок первый выпуск «Астральной медицины».