|
Особенно в ГДР, Чехословакии, Венгрии. Но как только мы начали сдавать позиции в Восточной Европе, все режимы тут же посыпались. Не из-за своих экономических показателей, а из-за того, что в этих странах просто отстранили от власти правящие партии, которые становились стержнем государственной системы в тех условиях. Что было потом, вы знаете. Мы сдали все, а потом развалили и собственную страну. Не из-за того, что Эстония развивалась лучше Туркмении или в Литве жили лучше, чем в Азербайджане. Это еще нужно посмотреть, где сейчас лучше жить. И где больше доходы. В богатых ресурсами Туркмении и Азербайджане или в не имеющих почти ничего Эстонии и Литве, но это к слову… Мы все виноваты в том, что произошло. Все, без исключения. Мы проиграли третью мировую войну только потому, что сами сдали свои позиции. И свою страну. Наш бывший лидер поступил как советовал Оруэлл: «Лучший способ быстро закончить войну — это признать свое поражение».
Караев молчал. — Вы слышали о таком летчике, как Беленко? — вдруг спросил Большаков. — Конечно, слышал, — кивнул Караев, — был такой нашумевший случай. Я был тогда молодым офицером. Ровно тридцать лет назад Виктор Беленко перелетел на своем новеньком самолете в Японию. Скандал был оглушительным. — Я тогда работал на Дальнем Востоке, — сообщил Большаков, — Беленко служил в пятьсот тридцатом истребительном авиационном полку. Он взлетел с аэропорта «Соколовка», который находился примерно в двухстах километрах от Владивостока. И перелетел к японцам на своем двадцать пятом «МиГе». Моего руководителя сняли с работы, хотя он был менее всего виноват в том, что произошло. Японцы и американцы разобрали тогда наш новый самолет буквально по винтику. Беленко срочно вывезли в Америку, где его начали прятать по особой программе «защиты свидетелей». Его предательство нанесло очень большой удар по нашей обороне, пришлось менять всю систему «свой-чужой» на всех самолетах страны. Не говоря уже о том, что этот самолет был самым технически оснащенным на тот момент нашим истребителем. Большаков помолчал и затем продолжил. — Конечно, мы искали Беленко в Америке. Но американцы запустили дезинформацию, что он погиб в автомобильной катастрофе. И наши успокоились. Потом начались события начала девяностых и о Беленко, казалось, забыли. Но в девяносто седьмом он дал пространное интервью японской газете «Хоккайдо симбун». Знаете, что заявил этот предатель? В девяносто пятом году он даже приезжал в Россию. Можете себе представить, что с нами было, когда мы об этом узнали. Вот такая громкая пощечина нам всем. Он снова замолчал. Караев терпеливо ждал, не понимая, почему Большаков вспомнил о Беленко. — Мы его все равно найдем, — негромко, но уверенно сказал Большаков, — найдем и накажем. А вам я рассказал эту историю только потому, что вы о ней наверняка слышали. Но таких историй было несколько… — Не сомневаюсь, — кивнул Караев. — Вы хотите, чтобы я занялся этим делом? — Нет. Это не ваш профиль, полковник. Им будут заниматься совсем другие люди. Я позвал вас совсем по другому делу. В восемьдесят четвертом году, когда наши отношения с Америкой накалились буквально до предела и Рейган объявил нас «империей зла», к западным немцам ушел майор Йозас Минкявичус, сотрудник нашей резидентуры в Германии. Он работал на связи нашей разведки с восточными немцами. Можете себе представить, скольких он выдал? Большаков тяжело вздохнул и продолжил: — Один застрелился, двоим дали по двадцать лет тюрьмы. Нескольких обменяли на западных агентов. Тогда Минкявичус был заочно судим и приговорен советским судом к расстрелу. — Большаков нахмурился. |
