Так как время не стояло на месте, я вывела Натана из размышлений.

– Слушай, я не могу делать вид, будто интересуюсь тем, что меня нисколько не интересует. Извини, не могу.

Я хотела, чтобы мы нашли эту чертову собаку до возвращения Фрэнка. И я видела, что времени осталось мало. Сняла с гвоздика куртку и сказала, что не нуждаюсь ни в чьей помощи, чтобы ее надеть.

– Не надо было спасать мне жизнь, – добавила я. – И нечего приходить ко мне жаловаться.

Он ответил, что я его достала. Я улыбнулась ему… Обнажила вставные зубы…

Наконец я повисла у него на шее, и он усадил меня в машину. Вешу я сейчас, наверно, килограммов девяносто пять.

Конечно, это была настоящая авантюра, совершенно бесполезная затея, но я воспользовалась ею, чтобы обманом прижаться к нему и освежить в памяти все, что касается его запаха и силы его рук, – это мне пригодится, когда взбредет в голову заняться мастурбацией.

И вот мы едем.

Небо еще голубое, с легким сиреневатым оттенком. Снег тает, осыпается с ветвей, сползает с крыш, хлюпает под ногами прохожих на тротуарах, а мы едем на малой скорости. Мы обследуем поперечные улицы, методично прочесываем квартал, постоян7но покрикивая:

– Эй, Рекс! Где ты, собачка?

Я ощущаю легкую тревогу. Под пристальным взглядом моего бывшего любовника, еще не прошедшего через все предназначенные ему испытания, я проглатываю несколько пилюль. Он здорово помрачнел за несколько месяцев, – правда, это ничуть не повредило его обаянию.

– A как твоя подружка? – спрашиваю я, когда мы оказываемся в результате поисков на противоположном берегу озера. – Как поживает твоя новая подружка?

Он вдруг развеселился, громко заржал, потом остановил машину и вышел купить сэндвич с колбасой. Я не хочу есть, ничего не хочу… Рекс лишил меня аппетита. И я молю Бога, чтобы мы его нашли, потому что вся эта история просто сводит меня с ума. Я знаю, что подумает Фрэнк. Мне делается плохо, стоит только представить, что он подумает. Я быстро утираю слезы, которые снова полились у меня из глаз. У меня бывают такие неконтролируемые реакции, и они совсем не облегчают жизнь, можете мне поверить. Ну а если бы я ничего не принимала, было бы лучше? Разве кто-нибудь может гарантировать, что мне не было бы хуже? Никто этого не знает. И я – первая.

Я сказала, что выпью кока-колы. Чтобы ему было приятно. Киваю головой и опускаю стекло. Ловлю колу на лету. Мы улыбаемся друг другу. Он спрашивает у торговца, не видел ли тот поблизости крупную черную собаку в красном ошейнике, которая очень быстро бегает. Улица простирается перед нами, освещенная мягким светом. Кругом царит поразительное спокойствие. Натан расплачивается за еду и напитки. Я смотрю на него и думаю: «Что это ему в голову взбрело трахаться с Жозе? Это ж надо!»

По дороге мы смеемся над этой историей, над этим противоестественным союзом, над этой связью, которая ни к чему не приведет, потому что Жозе, как известно, любит студентов-леваков. Вот кого она любит больше всех. К тому же она ~ феминистка.

– Меня тревожит, – говорит Натан, – что она завела разговор о том, чтобы поселиться у меня. Не нравится мне это.

– Они все одинаковы! Не переживай ты! – Ты бы видела мою квартиру. Совсем крошечная. Я едва втиснул письменный стол.

Вдалеке я замечаю какую-то собаку. Натан увеличивает скорость. Потом мы опять едем медленно-медленно. Так мы кружим около получаса, после чего останавливаемся на берегу озера. Натан вытаскивает мое кресло, и я вновь устраиваюсь в нем. Я беспокоюсь все больше и больше. Вот ведь сволочной пес! Я опять зову его. Видно, нам не миновать прогулки.

Я не хочу, чтобы Натан катил мою коляску.