Генерал, любитель птичек, шагнул из прохладного полумрака старой травяной хижины, и солнце осветительной ракетой ударило ему в лицо.

Прикрыв глаза ладонью, он увидел, что перед ним полукругом сидят человек тридцать партизан бандитского вида; одни рассматривали его с праздным любопытством, другие изничтожали взглядами, полными лютой ненависти, и это ошеломляло сильнее, чем тропическое солнце гор. Обернувшись, Фуэрте поймал взгляд Гарсиа:

– Еще, пожалуйста, позаботьтесь о моей ослице. Ее зовут Мария.

13. Как превратить крестьянина в бойца

Крестьяне становятся партизанами совсем по другим причинам, нежели интеллигенты из среднего класса. У последних все начинается с теоретических убеждений, взлелеянных в горячих многочасовых беседах в кафе и столовых студенческого союза. Затем некоторые исчезают в сельской глубинке – например, Хуго Бланко в Перу – и пытаются, внедряя классовое сознание, организовать крестьян и горных рудокопов. Другие, как поэт Хавьер Эро или Че Гевара, тратят жизнь в джунглях или в горах, где планируют героические «восстания», которые никогда не захватывают территории надолго, и в итоге всегда подавляются, поскольку крестьяне и перебежчики бросают позиции перед лицом наступающей армии.

Крестьяне часто не знают испанского, совершенно необразованны и всю жизнь отрезаны от мира. Их не интересуют многословные теории, они редко становятся партизанами, ибо принимают вещи такими, какие они есть, и не могут бросить наделы из опасения лишиться быков или потерять урожай.

Очень многие, однако, в рабских условиях гнут спину в огромных поместьях, что и за неделю верхом не объедешь. В Боливии и Перу проводились земельные реформы, но местные власти редко их поддерживали, и реформы вечно вязли в болоте жульничества и бюрократии.

Среди помещиков встречаются просвещенные и добрые хозяева – например, дон Эммануэль. Они строят дома для работников, открывают школы и больницы, содержат стражей порядка.

А вот братья Карильо были хозяевами совсем иного сорта. Тысячам своих работников они вообще не платили, но заставляли работать шесть дней в неделю, и за это позволяли крестьянским семьям иметь крохотные наделы, откуда три пятых урожая отходило тем же Карильо.

Словно этого невероятного рабства было мало, братья еще завели банду наемных головорезов, чтобы держать крестьян в узде, и неохотно допускали в свои владения местные власти. Карильо свободно пользовались «правом первой ночи», а уж насиловали и издевались, когда и где приспичит.

Однажды два брата Карильо надругались над молодой женщиной, женой Педро Аревало, потом убили ее, а тело бросили на плантации коки. Упреждая жалобы Аревало, они сами заявили на него в полицию, обвинив в краже, и вместе с полицейскими отправились арестовывать. По дороге они остановились пропустить по маленькой, но так набрались, что отправили за Педро мальчугана по имени Пауло. Педро приехал на ослике, вспыхнула яростная перебранка: Педро Аревало обвинял братьев Карильо в изнасиловании и убийстве жены, а те его – в воровстве и навете.

Полицейские напились и к тому же не испытывали большой любви к Карильо, а потому вернулись в участок, так и не разобравшись; Педро и Карильо тоже разъехались по домам.

Два младших брата Педро Аревало, Гонзаго и Томас, трудились вместе с ним на банановой плантации и на своем клочке земли. По деревне разнесся слух, что следующим вечером головорезы Карильо захватят Педро, и утром Томас, Гонзаго и еще несколько крестьян отправились в полицейский участок – попросить оружие для зашиты брата от Карильо. Трое полицейских сочувственно их выслушали, но ответили, что не могут вот так запросто раздавать оружие. Сержант хотел уже было сам отправиться с крестьянами на защиту Педро Аревало, прихватив двух подчиненных, но Томас – как всегда, нетерпеливый, горячая голова, – выхватил револьвер и пригрозил всех перестрелять, если сейчас же не дадут оружие.