— Неужели и ты предлагаешь договориться с Апопи о взаимопомощи?

— Ни в коем случае! Повелитель гиксосов вероломен и подл. Договариваться с ним не о чем. Но поскольку ты назначил меня смотрителем фуража и провианта, я прошу отсрочить наступление. Во-первых, нам следует запастись зерном. Подождем окончания жатвы.

Хирей и Карис всецело одобрили это предложение.

— Во-вторых, неплохо было бы заняться пополнением. Тех, что воевали в Кусах, отправить по домам, заменив их отдохнувшими воинами. Туда, вероятнее всего, будет нанесен решающий удар.

Новоявленный хранитель печати рассуждал разумно, с ним нельзя было не согласиться.

— Что ж, за дело! Действительно к походу на север нужно основательно подготовиться.

— Кроме северного направления, существует еще иное, не забывайте, — проговорила Яххотеп.

Все присутствующие во главе с Камосом в недоумении переглянулись.

— Сосредоточив все силы на севере, мы упускаем из виду, что с юга нам угрожают нубийцы: они давно мечтают прибрать Фивы к рукам. Апопи следит за Кусами. Ему и в голову не придет, что мы можем напасть на Элефантину или захватить Нубию. Нельзя оставлять врагов у себя в тылу. Пусть нубийцы нам покорятся. Нам не выдержать натиска с двух сторон. Лишь только окончится жатва, мы двинемся в поход, но не на север, а на юг.

19

Има, супруга Хамуди, пухлая, жирная, с осветленными волосами, считала себя несравненной красавицей. Опасаясь ревности мужа, она тщательно скрывала свои похождения, часто меняла любовников и поспешно избавлялась от них с помощью госпожи Аберии. Та была рада спровадить побольше рабов в Шарухен.

Име отлично жилось с Хамуди. Она купалась в роскоши, мучила рабынь в свое удовольствие, без стыда предавалась разврату, тем более что муж разделял ее извращенные пристрастия. Лишь одно обстоятельство омрачало безоблачное существование Имы: супруга правителя Танаи при каждом удобном случае выказывала ей свою неприязнь и презрение.

Има боялась, как бы Танаи не расправилась с ней и надеялась на защиту могучей подруги. Она пришла в казармы к женщине-великанше, способной одной рукой придушить здоровенного мужика, чтобы та поддержала ее и утешила. Аберия как раз боролась с воинами, не побоявшимися сразиться с ней. Клала их одного за другим на обе лопатки, радуясь возможности поразмяться, — это было ее ежедневным развлечением.

— Угостить тебя вином и мясом с кровью? — радушно предложила она гостье.

— Не надо, благодарю! — ужаснулась Има. — Я теперь худею.

— Ешь поменьше сладостей и мучного. Ты уже не маленькая!

— Мне так страшно… Так страшно…

— Кто-то посмел угрожать моей ненаглядной девочке?

— Да, но даже ты не сможешь избавить меня от этого человека.

Аберия умащала себя душистым маслом. Слова Имы привели ее в замешательство.

— Такого быть не может, объясни поскорей, кто этот загадочный человек?

— Танаи. Мне кажется, она меня ненавидит.

Женщина-палач расхохоталась.

— Что тебе за дело до чувств этой уродины!

— Не издевайся надо мной. Я действительно смертельно ее боюсь. Не понимаю, чем я ей не угодила. Может быть, ты знаешь, за что она на меня взъелась?

— Понятия не имею! Впрочем, милая, тут и гадать нечего: наша бочечка полна яда. Танаи ненавидит всех и каждого. Любит себя одну. Заарканить правителя для такой страхолюдины — немалый подвиг. Естественно, она дорожит полученными привилегиями, не спускает с него глаз и стремится уничтожить всех женщин в его окружении.

— Поверь, у меня и в мыслях не было…

— Но о тебе такое рассказывают, милочка! Танаи не разубедишь.