Афганец и Усач с удивлением оглядывали друг друга. Им не верилось, что они еще живы. Наконец семнадцать человек обнажили клинки и приготовились к бою.

— Мы с Афганцем, — прошептал Усач, — сначала разведаем, где дозорные. Потом вернемся за вами. Все вместе отделаемся от них, чтобы не мешали. Затем разделимся: одни пойдут открывать ворота, другие займутся спящими гиксосами. Хорошо бы перебить как можно больше. Двигаться нужно тихо и быстро.

— А если кто-то из часовых все-таки подаст голос?

— Тогда нам крышка. Так что без промахов.

Бесшумно ступая босыми ногами, Афганец и Усач вышли во внутренний двор. Красться по вражеской территории друзья умели отлично. Бояться им было некогда. Целеустремленные, сосредоточенные, они действовали слаженно и четко.

Мгновенно придушили двух часовых — те даже вскрикнуть не успели, — затащили трупы в сарай и переоделись в их одеяния, кольчуги и черные шлемы.

Афганец, не говоря ни слова, кивнул Усачу в сторону одной из каменных лестниц. Сам он собирался подняться по второй. Друзья одновременно достигли верха главных сторожевых башен. На каждой стояло по два лучника. Справиться в одиночку с двумя, не подняв при этом шума, — дело довольно хитрое.

— Чего это тебе вздумалось на башню залезть? — удивился один из лучников, завидев приближающегося к нему воина в черном шлеме. — Комендант строго наказывает всякого, кто осмелится покинуть пост!

Афганец бросился на говорившего и свернул ему шею, горячо надеясь, что ошеломленный товарищ убитого не подымет крик, а полезет в драку. Его надежда оправдалась: гиксос онемел от неожиданности на горе прочим защитникам крепости.

Итак, два лучника успокоились навсегда. Афганец спустился во внутренний двор и стал поджидать Усача, гадая, удалось ли другу так же удачно справиться с двумя другими. Вскоре к нему приблизился какой-то воин. Афганец признал Усача, лишь когда тот снял черный шлем.

Они вернулись к остальным фиванцам, объяснили, где стоят дозорные, и дали каждому задание.

«А ребятки справились даже лучше, чем я предполагал», — с удовлетворением отметил про себя Усач.

Решительные, проворные, те сумели уничтожить врагов абсолютно бесшумно. И часа не прошло, как крепость осталась без единого дозорного, — так славно потрудились выбравшиеся из кувшинов смельчаки.

— Пришла пора открыть ворота! — возвестил Усач.

Пока двое фиванцев возились с засовами, Афганец поднялся на башню и зажег сигнальный огонь. Теперь передовой отряд армии освобождения под предводительством фараона Камоса мог проникнуть в Гебелен и напасть врасплох на ничего не подозревающих гиксосов.

— Однако пусть поторопятся, иначе здешние воины успеют проснуться, всполошатся и встретят их во всеоружии, — пробормотал Афганец.

— Это нам нужно торопиться! — напомнил ему Усач. — Скорей в казармы, перебьем как можно больше воинов, пока они еще спят.

— Нет, погоди. Что это за дом около главной башни? Не там ли живет начальник гарнизона?

— Сейчас проверим!

Удача на этот раз сопутствовала друзьям во всем. Им удалось захватить главу гарнизона сонным, он не оказал ни малейшего сопротивления.

— Прикажи своим людям сдаться по-хорошему! — посоветовал ему Афганец.

— Гиксосы не сдаются, они сражаются до конца!

— Постой-ка, я узнал тебя! Не ты ли пару лет назад был начальником стражи в Дельте, что поймал и замучил пытками многих наших?!

— Гебелен нельзя взять приступом! У вас ничего не выйдет! Немедленно отпустите меня!

— Нет, гиксоса уговаривать бесполезно, — укоризненно покачал головой Афганец.