Интересно, где сейчас Богомол и что она делает?

Не успел он подумать о ней, как она позвонила.

— Ну, что происходит? — осведомилась она.

— Это я у тебя должен спрашивать, что происходит, — ответил Андрей. Ты сейчас с Зараевым?

— Угадал.

— Тех головорезов, что ищут Шиндина, уже перекинули на вас?

— Кажется, да. Кстати, насчет Шиндина…

— Уже, — коротко ответил Андрей.

— Молодец, — её удивление было похоже на иронию. — А я хотела тебя предупредить. Думала, тут ты точно не догадаешься.

— Не беспокойся, посмертный подарок Беркутова уже отправлен. Значит, ставка все-таки делалась на нас и на полковника Сметникова?

— Это было одно из условий Беркутова: вы должны были остаться целыми и невредимыми. Кажется, у него с Терентьевым была давняя дружба. Впрочем, об этом можно было догадаться и по срыву Терентьева.

— Похоже, вы все-таки собирались нарушить его условие, — желчно заметил Андрей.

— Ну, если бы обстоятельства заставили… — протянула она. — Но ведь все хорошо, что хорошо кончается, так?

— Во всяком случае, лучше чем для Беркутова, — Андрей не мог сдержать горечи.

— Я тебя прошу… — в её голосе прорезались новые, прежде незнакомые ему интонации. Он не сразу сообразил, почему они звучат так деланно и похожи на жеманство капризной девчонки: она пыталась говорить с иронией, чтобы скрыть боль, и впервые за все время, которое он её знал, ей не удалось попасть в тон. — Не говори о том, чего не понимаешь.

— Не буду, — ответил Андрей. Он понял: убийство Беркутова оказалось настолько грязной работой, что даже Богомола проняло, хоть она и держалась с прежним гонором.

О большем ему догадаться было не дано.

— Ты выполнишь мое поручение в срок?

— Да, — ответил Андрей. — Для чего это надо делать так рано?

Она хмыкнула — и как-то нехорошо хмыкнула, Андрею это не понравилось.

— Для алиби перед неким Беневоленцевым, банкиром, который должен завтра везти меня в гости к Курослепову. Я с утра позвоню ему и скажу, что у меня готов подарок для Курослепова, а он меня огорошит известием, что Курослепова ночью арестовали… Я буду потрясена — и исчезну.

— Разумеется, звонить ему ты будешь уже из аэропорта?

— Может, и чуть пораньше.

— Что за человек Садовников?

— Орхидеи для него важнее всего на свете. При этом ко всем людям заранее хорошо относится. Но обмана не прощает, и если уж разочаруется в человеке, то навсегда. Можно сказать и так: не прощает предательства по отношению к орхидеям. По-своему бескорыстен, или, вернее, не привык к деньгам. Те сотни долларов, которые платят ему новые русские, считает колоссальными суммами, и удивляется, что, платя такие деньги, они ему ещё и возиться в их оранжереях дают. А они хихикают и потирают руки, понимая, что специалисту такого класса на самом деле надо было бы платить десятки тысяч. Словом, человек, всем довольный — и при этом не идущий против своих принципов. Единственное, по-моему, что его мучает: что он не заявляет о своих заработках в налоговую инспекцию. Ему объяснили, что этого делать не надо, но он, кажется, все время сомневается, правильно ли он поступает… Поэтому иногда становится внезапно скрытен: будто створки раковины берут и затворяются в самый неожиданный момент.