— Хорошо, жду.

Командор отключился.

Сосновский отодвинул микрофон, сгорбился, проговорил глухо, разглядывая под аппаратом ледяной ландшафт Энцелада с гигантским «куском заиндевевшего мха»:

— Ты прав, это дело рук Демона. Все признаки налицо. Что будем делать?

— Прежде всего надо проинформировать председателя Правительства. Будет лучше, если это сделаешь ты. И надо делать свое дело — искать Демона.

— Надо негласно перекрыть каналы метро из зоны Сатурна на Землю и на планеты внутреннего пояса, усилить охрану станций…

— Это детали. Решай глобальные задачи.

Сосновский дернул уголком губ.

— Я уже работаю, советник, и отдал все необходимые распоряжения. Жаль, что в системе нет твоего внука, я бы скинул это дело на него.

Ромашин отвел взгляд, с усилием сохраняя бесстрастный вид. Артем, посланный на Полюс Недоступности, не выходил на связь уже третьи сутки.

— Вернется, я его заберу у пограничников, не возражаешь? — продолжал комиссар.

— Не возражаю, — шевельнул каменными губами Игнат. — Надо срочно допросить Куличенко.

— Кого? — не сразу сообразил Сосновский.

— Начальника службы безопасности Джадда. Он засветился в этом деле дважды: когда летал с Оскаром Файнбергом во время пропажи гонщика и теперь. Это отнюдь не случайно.

— Ты думаешь?..

— Думаю я редко, — усмехнулся Ромашин. — Я просто уверен. Допроси этого сукиного сына прямо сейчас, пока его босс не перехватил инициативу.

Сосновский снова подвинул к губам микрофон:

— Федор, где сейчас находятся уцелевшие парни, Родригес и Куличенко?

— На борту моего «Гепарда», разумеется, в госпитале.

— Я сейчас поднимусь к тебе. У меня к ним есть пара вопросов.

Комиссар посмотрел на пилота, и пограничник все так же молча погнал когг к яркой звездочке спейсера, зависшего над Энцеладом в полутысяче километров от его поверхности. На громаду Сатурна, освещенного сбоку Солнцем, и на гигантское сверкающее поле колец пилот, в отличие от пассажиров, не обращал никакого внимания. Он работал в системе Сатурна давно и, очевидно, привык к его красотам, хотя, по мнению Игната, привыкнуть к диковинной панораме гигантской планеты с ее сверкающими кольцами было невозможно.

Когг крутанул карусель финиш-стыковки со спейсером «Гепард», хищно-зализанным видом чем-то действительно напоминавшим животное из семейства кошачьих, и оказался в транспортном ангаре огромной — четыреста метров по длине — машины для преодоления космических пространств и контроля границ человеческих поселений в Галактике.

Гостей в зале оперативного управления спейсера ждали трое: командор погранслужбы Федор Конюхов, кряжистый, седовласый, с тяжелым бугристым лицом, начальник службы наблюдения за пространством Танака, маленький, тихий и бесстрастный, как и все японцы, и заместитель главы СЭКОНа Кийт Нордиг. По-видимому, Нордиг прибыл на борт спейсера буквально за минуту до безопасников, потому что Конюхов втолковывал ему что-то, показывая на виом, в растворе которого вариаторы со всех сторон показывали место трагедии.

Нордига Игнат не любил за вечно недовольный вид и заносчивость, однако с ним приходилось считаться, так как этот желчный человек имел большие связи во властных структурах и мог подложить свинью кому угодно и когда угодно. Вместе с директором СЭКОНа Фариной Делануа он составлял дуэт так называемой «белой оппозиции» нынешнему председателю Правительства Касонго Нкуву (Нкуву был афроидом, родился в Эквадоре) и давно пытался вместе с другими претендентами на пост председателя, в том числе с Пурвисом Джаддом, объявить Касонго Нкуву импичмент.