— Да ладно, чё, давайте, вот бабосы, ага, ну я пошёл.

— Не опаздывайте, следующий поезд до Ставрополья только через две недели.

Штык махнул рукой, мол, не извольте париться в натуре, он так ей и сказал, но имел в виду, конечно же, то, что он ни в коем разе не позволит себе такой отвратительный невоспитанный поступок, как опоздание куда-либо.

Посидел на скамейке в зале ожидания. Потом купил журнал, полистал. Понял, что держит его вверх ногами, но смотреть журнал отчего-то ему всё равно очень интересно. Мысль сия показалась такой смешной, что он громко расхохотался.

— Молодой человек.

— Хули надо? — Весело отозвался Штык, повернул голову. — В смысле, пардон, не то сказал, гражданин милиционер, что вы хотели? — Нахмурился, задумчиво, конечно же, и добавил. — В натуре.

— В натуре ничего. — Проворчал милиционер, кривя губы. — Прекратите себя так вести или идите на улицу.

— А чё я такого сделал? — Возмутился Штык, выпуская колечко дыма.

— Здесь курить нельзя.

— Ага?

— Ни ага, а на самом деле. — И показал пальцем на плакат на стене.

— А, а я думал, это типа поржать повесили. Ну, типа хер, а с него течёт.

Милиционер посмотрел на плакат. Выругался матерно и, ворча «грёбанные шутки, сказал же не трогать, уроды!», двинулся к плакату. Перевернул обратно, попытался локтем стереть дополнение, кем-то нарисованное с помощью фломастера и снова выругался — не стирается фломастер, тканью кителя форменного.

Штык тяжко вздохнул и пошёл на выход. Задержался на мгновение.

— А как ветерану ОПГ и действующему Носхуятору вампиров, можно остаться?

— Чё? — Милиционер отвернулся от плаката, тот выскользнул из рук и свалился на пол. — Бля, гражданин! Валите нахуй отсюда! А то наряд вызову и поедете вы в дурку!

— Ладно, ладно, ухожу уже. — Штык пожал плечами — не судьба, а ведь он правду сказал! Как в детстве учили. И на те — в дурку. Как несправедлив этот мир!

Что было дальше, он запомнил смутно. Вроде бы гулял по городу. Точно помнил, что было много водки, и уснул он на вокзале. Помнил, как его пытались выгнать, но он объяснил, что является вампиром и ему по барабану. Не поверили, конечно, поэтому он показал милиционерам клыки и ещё подпрыгнул. Потом было очень больно, потом опять больно и сверху посыпалась штукатурка. Кто-то рядом икнул и слабым голосом, часто заикаясь, сказал, что ничего такого не видел, и никого тут вообще нет, другой голос с ним согласился и предложил смену закончить за парой рюмок чая. Потом он проснулся, а вокруг уже утро и голова раскалывается.

— Хорошо всё-таки вампиром быть. — Заметил Штык, полностью избавившись от похмелья одним усилием воли. Отряхнулся, брезгливо глянул на кучу штукатурки на полу, забрызганную чье-то кровью и знакомым на вид мозговым веществом, после чего, отправился на перрон, громко возмущаясь бардаком, который развели тут сотрудники вокзала. Те не возмущались. И к куче строительного мусора вымазанного в крови они не подходили, пока поезд не отправился в путь.

Когда за окном поплыли здания и деревья, а поезд слегка дрожать начал, Штык вдруг сказал.

— Ленка ругаться будет. — Почесал затылок. Там пыль почему-то, ах ну да, он же возле кучи мусора спал, лидер ОПГ блин…

— Так! Возьми себя в руки и будь достоин высокого звания Носратуса вампиров! — Заявил Штык, обращаясь к соседу по купе.

— Ч-что? — Проблеял мужчина, бочком подбираясь к дверям.

— Гы. Ржачно сказанул, ага?

Двери хлопнули, он остался один.