— Неееет!!! — Орало что-то изломанное и окровавленное в его руках. Он в ужасе отскочил в сторону и всё стихло. Комок окровавленной плоти, не шевелился. С его пальцев капала кровь.

И тогда он всё понял.

— Хватит! — Колян поднялся, стал мерить комнату шагами. Остановился. — Ты должен сдохнуть Колян. Ты обязан! На тебе крови по самую шею. И ты не перестанешь. Я тебя знаю, тебе это нравится. — Он остановился напротив зеркала. Ощерился в кровожадной улыбке. Сверкнули красные глаза — увы, его предупреждали на работе, не будешь аккуратен, с красными глазами до конца жизни останешься, хорошо, если не ослепнешь. Не слушал идиот. И вот на тебе — однажды утром понял, что глазам хана. Хорошо хоть, что только цвет изменился, а мог и вовсе ослепнуть. И как повредил сетчатку? Вот такая коварная профессия, сам не заметил, когда чуть не стал слепым…

— О чём я думаю? — Тряхнул он головой. В желудке заурчало, он ощутил, как волна жара проносится по телу — ему снова нужно убить, жажда возвращается. Нужно пойти за пивом и утром он проснётся, ничего не помня, свежий, бодрый, а милиционеры будут искать волков-людоедов…

— Я, похоже, не только маньяк, но ещё и дебил. — Прошипел он.

Действительно. Угрозы что поймают, нет. Пусть ловят своих волков, а он продолжит наслаждаться, то есть, очищать мир от биомусора. Да, лучше пользовать такими формулировками. Пусть маньяк. Ну и что? Зато он делает доброе дело. Ему ещё и памятник поставят! Да что там! Три сразу поставят! Но когда старый станет и откроется миру. И…

Перед глазами встала газета месячной давности. Три жертвы. Два хулигана и девушка, которую они пытались изнасиловать. Все трое порваны в клочья.

Мир очищает от биомусора? Лучше пусть невинных десяток помрёт, чем один невинный уйдёт, так что ли? Колян посмотрел в зеркало. На губах зловещая улыбка.

— Нет. Меня не должно быть. Я несу лишь зло. — Простонал он, возвращаясь к столу.

Он сел и резким движением написал «это было необходимо, так будет лучше». И удивлённо крякнул — а ведь в точку. Ничего лишнего, сухо, по факту. Идеальная предсмертная записка.

Теперь нож. Один удар в сердце и всё. Всё кончится, он отправится дальше, что там, неизвестно, но он двинется туда и выяснит всё сам. Всегда хотелось узнать, есть душа или нет…

— Я свободен от добра и зла! Я свободен! — Заорал чем-то магнитофон на улице.

Колян поморщился. Да, стилистика музыки меняется, лица дворовой шпаны тоже, но суть остаётся. В прошлом году это были приезжие со своей отвратительной тарабарщиной, сегодня это местные гопники с тяжёлым роком, не менее отвратным. А лет пять назад, та же дворовая шпана, но с расстроенными, дико визжащими гитарами. Снова изменились декорации, но само явление осталось, у этого явления там блин прописка на постоянной основе…

— Шек ми бэйби вот ю нау! — Заорал магнитофон, визгливо кричит какая-то девчонка — её не насилуют, она просто ё, в общем, не совсем адекватная девушка. Кажется, это Любонька, одуванчик с соседнего подъезда. Она не декорация, это часть самого явления. В прошлом году помимо самого явления была и Любонька. Пять лет назад была Юленька — даже внешне почти точная копия Любоньки. На заводе их делают что ли, по заготовкам? Теперь гости исчезли, вернулась местная шпана и Любонька теперь с ними. Да, декорации сменились, а шум остался, Любонька тоже, она как лавочки во дворе — часть ландшафта блин…

— Гы-гы! — В момент затишья раздался молодецкий смех и продолжение. — А я вот нихуя не знал, что старые пердуны по плану прибиваются.

— Чё погнал? Да я план шпарил, когда ты в пелёнки ссал.