От подъезда кто-то двинулся в их сторону. Штык не обратил внимания сразу, а молодёжь заметила. Кто-то что-то сказал, музыку слегка приглушили.

— Чё за нахер? — Возмутился Штык. — Куда музло дели?

— Да тихо ты корефан, — ответил один из участников дворового застолья, — Колян вон идёт, нормальный перец. Он с моим старшим братом так же когда-то тусил, вон, Лёха, жопу сдвинь, ага, вон, видишь? — Штык глянул, на лавке вырезано «здесь бухали Колян и Тёма», и дата, неразборчиво вырезано, цифры совсем кривые. — Ну вот, он это. Нормальный тип, так-то. Ща пробьём чё ему надо, там по обстоятельствам.

Штык буркнул что-то неразборчиво, но тут Люба его опять обняла, и он мурлыкать стал — само собой получилось, даже удивился слегка.

— Колян! — Радостно сказал тот же парень. — Здорово. Чё не спишь?

— Ушли отсюда козлы. — Рыкнул Колян. Повисла минута молчания.

— Пизда Коляну. — Вдруг раздался чей-то глухой голос из недр тех, что меж грудей у Любоньки.

— В натуре. — Согласился слегка оклемавшийся Шпала. Ребята поднялись, хрустнули кулаки и…

Над улицей пронёсся хруст и рёв. Штык поспешно вытащил лицо из тёплой и мягкой среды, какую могла подарить одна добрая душа, любому кто был для того достаточно обеспечен.

И увидел такое, ребята разбежались сразу — о волках-людоедах они тоже читали, так что два и два у них сложилось. Люба тоже сбежать попыталась. И теперь с воем циркулярной пилы бьётся в руках Штыка, а тот сидит открыв рот и двинуться не может.

— Отпустииии!!!

Штык разжал руки. Люба грохнулась на пол и пулей понеслась прочь. Только копытца по асфальту, в смысле, каблуки, тук-тук-тук…

— Арррр! — Сказал Колян. Или не он? В плечах пошире стал, руки подлиннее, ногти превратились в заострённые изогнутые когти. Глаза стали меньше, горят красным светом, а пасть, кажется, слегка расширилась.

Он слегка наклонился, повернул голову в сторону с визгом убегавшей девушки и вот-вот кинется за ней.

— Лена, вот я такой подставы ваще не ждал. — Выдохнул Штык, оставшись один на один с каким-то непонятным мутантом посреди тёмной страшной улицы.

Колян повернул морду к нему — действительно морда. Черты заострились, кожа пошла складками, словно персонаж из третьесортного фильма про оборотней.

— Ну у тебя и харя мужик! — С отвращением выдал Штык. Морда Коляна ощерила зубы. — Ик, — сказал Штык. — Я это, пошутил. Бля буду! Не ешь меня, ладно?

Колян шагнул к нему. Штык сглотнул судорожно и выхватил револьверы.

— Ну всё чертило! Поешь свинца! — Как-то не успел. Колян двигался неожиданно быстро. Он нажал спуск, а в руках уже пусто и только кровь хлещет из разорванной кожи ладоней. Штык глянул на свои руки. Потом на морду Коляна. — Я пошутил, мужик, в натуре, ха-ха, шутка…

Пасть Коляна открылась и исторгла рёв. Штык увидел клыки. И сам не понял как, но вдруг очутился на дереве. На самой верхушке, обняв ствол сразу и руками и ногами.

Снизу кто-то ревёт, дерево шатается, слышится треск.

— Пошёл на хуй! — Визгливо крикнул Штык.

— Арррр! — Раздалось оттуда — не хочет он, значит, никуда идти, треск какой-то странный. Словно кто-то с когтями, лезет вверх. Глянул. Понял, что зря он в туалет не сходил и лихорадочно стал оглядываться. Так получилось, что в тот миг, когда возле левой ляжки сверкнули красные глаза и длинные белые клыки, взгляд Штыка наткнулся на хромированные корпуса пистолетов — лежат прямо на асфальте, да под уличным фонариком.