– И где она живет? – осведомился Кэллаген.

– Кажется, у неё маленькая квартирка на Гордон Сквер.

Кэллаген кивнул.

– Итак, у всех них – алиби. У всей чертовой шайки…

Он снова закурил.

Мероултон встал и выглянул в окно. Кэллаген подумал. что плечи у него обвисли, он выглядел измученным.

– Да, круто, – подумал Кэллаген. – Довольно круто для верного влюбленного. Американцы бы назвали это смертельной западней. А Вилли воспринимал все довольно спокойно. Правда, такого сорта люди всегда и все воспринимают исключительно спокойно.

Мероултон повернулся к нему.

– Что вы собираетесь делать, мистер Кэллаген? Что намерены предпринять?

Кэллаген отодвинулся от стола и сунул руки в карманы.

– Вы должны понять, что моя работа очень дорого стоит, мистер Мероултон. Обходится в большие деньги. Конечно, вы проявили немалую щедрость, но операции такого типа стоят очень дорого.

Ноздри Мероултона раздулись.

– Сколько вы хотите еще?

– Думаю, мне понадобится ещё по крайней мере три сотни. Тогда я почти со стопроцентной гарантией смогу выполнить свои обязательства.

Кэллаген достал новую пачку «плейерс».

Мероултон подошел к столу, открыл выдвижной ящик, вытащил пачку банкнот, отсчитал тридцать десятифунтовых купюр и подтолкнул их через стол.

Кэллаген их забрал и уложил в карман. Потом сел.

– Теперь послушайте, мистер Мероултон, – начал он очень мягко. – Давайте сделаем так, чтобы между мной и вами не осталось недомолвок. Я знаю ваши чувства к девушке, и я всецело на вашей стороне. Я сам влюблялся – тут он улыбнулся – и это чувство мне знакомо.

– Сейчас очень многое зависит от шляпы, той синевато-серой шляпы, которую обычно носил Август, от той единственной, неподражаемой шляпы. Теперь, я полагаю, полицейские собираются найти эту шляпу у него дома. Прошлой ночью на нем её не было. И нам это только на руку, так как никто иной. как мистер Вилли Мероултон может подтвердить, что на прошлой неделе старик заявил о намерении купить себе новую шляпу и добавил, что не хочет покупать её у Гринов на Дувр Стрит – там слишком дорого. Отлично. Но если это так, он мог купить её где-нибудь в Лондоне – неизвестно где, просто в случайном магазинчике.

– Этим преотличнейшим обстоятельством мы можем воспользоваться, – Кэллаген подобрал свою шляпу. – Ничего не предпринимайте, мистер Мероултон, и ни о чем не беспокойтесь. Я забегу на днях, смогу вам что-то доложить. Теперь будьте любезны сказать две вещи. Прежде всего, где живет Беллами?

– У него квартира на Пойнтер Ньюс в Челси со стороны Эмбанкмент, номер 12.

– Я думаю зайти перекинуться с ним парой слов сегодня днем, – заявил Кэллаген. – Что-то вроде дружеской беседы. Да, между прочим, этот разговор был между нами, его желательно забыть. И ещё одна вещь, которую мне хотелось бы знать: когда вы с мисс Цинтией намерены пожениться?

Мероултон недовольно покосился на него.

– Какое это имеет отношение к делу? Если хотите знать, мы храним наши планы по этому поводу в тайне и не оглашаем ни при каких обстоятельствах. Август Мероултон был категорически против самой мысли о замужестве Цинтии. Это стало источником всех неприятностей. Он требовал, чтобы она всегда была при нем, вела хозяйство – наподобие бесплатной экономки – и слушала весь день вздор, который он несет.

Он встал.

– Что касается моих чувств, я хотел бы жениться немедленно. Чтобы она была уверена, что у неё есть хоть один настоящий друг.