В связи с чемпионатом мира по футболу на Ростов вместо «Эрбаса 321» должен был отправиться вместительный «Боинг 767», снятый с международных рейсов. Это я узнал, когда заказывал билет по Интернету, сидя в машине Моро. На подъезде к аэропорту – опять пробка, толкотня, как и всегда. Я посмотрел на часы.

Успеваем, слава богу.

– Моро, а ты обратно не хочешь?

– Я свое уже отвоевал.

Это, в общем-то, тоже позиция. Моро действительно через многое прошел.

– Здесь останови. Дальше пехом дойду.

Моро остановился. Сзади сразу кто-то недовольно засигналил. Да пошли вы!..

Я забрал с заднего сиденья сумку с карабином и другую – с вещами.

– Ну, будь.

– Погоди. – Моро достал телефон.

– Чего?

– Я позвоню тут кое-кому, чтобы тебя встретили. А то ты с таким грузом на борт не попадешь.

Чуть не забыл.

Моро отзвонился, назвал мои приметы и номер телефона. Кто-то из службы безопасности аэропорта пообещал выйти, встретить меня и быстро произвести все необходимые формальности, то есть опечатать мою сумку с оружием, прилепить к ней пломбу.

– Ты где будешь?

Я прикинул и ответил:

– Внизу, у входа.

– К тебе подойдут. Человека зовут Павел.

– Из ваших?

– Ага. Один контракт отбарабанил, ушел по ранению. Будь.

– Давай.

На входе столпотворение. Домодедово начинался как классический советский аэропорт. Он представлял собой двухэтажное здание с огромным холлом, уходящим под самый потолок. На него выходит высокая галерея. Спуск и подъем осуществляются по эскалаторам, расположенным по обе стороны холла.

Внизу расположены залы прилета и отправления международных и внутренних линий. Вверху – то, что требуется не всем, например зал ожидания. Из-за роста террористической угрозы людей сюда впускают только после прохода через рамки металлодетекторов, отчего на входе всегда столпотворение.

Поскольку у меня в сумке было огнестрельное оружие, я внутрь не пошел, остался снаружи и ждал Павла.

Машины двигались в час по чайной ложке. Видимо, где-то впереди произошла серьезная авария, причем только что.

Выстрелы я услышал как что-то далекое. Они почти растворялись в шуме аэропорта. Скорее всего, никто снаружи даже не понял, что это были именно выстрелы.

Но я-то обмануться никак не мог. Такие вот звуки я не раз и не два слышал и в Сирии, и в Пакистане, и на Кавказе. Это были выстрелы, причем довольно многочисленные.

Аэропорт!..

– Пропустите!

– Куда прешь?!

Я ломанулся к дверям. В России такое вот поведение всегда воспринимается очень болезненно. Нашелся активист, какой-то мужик, который попытался помешать мне, остановить и даже ударить. Но мне после Пакистана с его перенаселенностью и теснотой бояться было совершенно нечего. Я легонечко врезал мужику под дых и оставил его позади.

Вот и арка. Поток людей остановлен. Сотрудник аэропорта разговаривает по телефону, женщина в форменной одежде стоит у арки. Кстати, она старая, сэкономили.

– Полиция! Дайте пройти! – крикнул я и огляделся.

Рядом не было вооруженной полиции. Безоружной тоже. Вот тебе и усиленный режим, твою мать!

– Нельзя!

– Пошла ты!

Эту дуру, стоящую у меня на пути, я просто снес, сшиб с ног и пробежал дальше с сумками в руках.

– Стойте!

Да пошли вы все!

Так!

Насколько я разбираюсь в указателях, внутренние авиалинии справа, а внешние – слева. После реконструкции к зданию аэровокзала были пристроены две «кишки», к которым причаливали самолеты.