Постоянно слышалось «субханалла». Этот возглас выражает удивление. Буквально он переводится как «преславен Аллах». Данный оборот в устах бородатого командира боевиков был таким же паразитным оборотом речи, каким у некоторых из нас выступает слово… ладно, пусть будет «блин».

Профессор остановил запись и спросил:

– Как вы считаете, способен ли такой призыв вызвать сочувствие даже у умеренных мусульман, не говоря о радикалах?

Молчание было красноречивым ответом.

– В записи из аэропорта есть два момента, на которые следует обратить особое внимание. Первый таков. Речь написана кем-то вроде профессионального составителя текстов, сведущего в исламе, но предназначена для вызова сочувствия не только у радикальных, но и у умеренных мусульман, а также в интеллектуальных кругах на Западе. Второй – в записи по крайней мере дважды говорится о свободе Кавказа. Формулировки, используемые для этого, в исламе если и не запрещены, то точно макрух, нежелательны, поскольку попахивают асабией, то есть национализмом. В исламе вообще нет понятия «народ», есть «умма», совокупность, община мусульман. Здесь же употребляется термин, хорошо известный на Западе. Вряд ли призыв поддержать умму найдет там понимание и сочувствие. Зато упоминание о необходимости помощи маленьким свободолюбивым народам Кавказа безусловно будет услышано во всем демократическом мире. Я бы сказал, что действия террористов адресуются на Восток, а вот слова, которые они произносят, интернет-трансляция – на Запад, к тамошней аудитории.

– Кто мог это написать? – задал вопрос секретарь Совета безопасности.

– Кто угодно из левой университетской профессуры либо сотрудников спецслужб, имеющих соответствующую подготовку. Видите ли, Сирия вскрыла очень неприглядный факт. Большое количество людей с Запада едет туда воевать на стороне радикальных исламистов. Причем это не только дети мигрантов во втором и третьем поколениях, но и вполне себе автохтонные немцы, британцы, американцы, французы, шведы. В основном молодежь, придерживающаяся крайне левых взглядов. Достаточно сказать, что к «Исламскому государству» присоединился сын помощника режиссера Стивена Спилберга. Западное левое движение начинает использовать агрессивный ислам для атаки на институты государственности как на Западе, так и в России, Китае. Исламский экстремизм занимает сейчас место троцкизма, а тот взаимодействует с ним, пытается выработать некую совместную теорию разрушения и истребления, приемлемую как для Запада, так и для Востока. Ее можно будет использовать как таран против крупных многонациональных государств – России, Китая, США.

Тут я, автор этой книжки, считаю нужным сказать, что Россия никогда не являлась частью уникальной системы британо-американского университетского сотрудничества, которое является кузницей кадров и политики объединенного Запада. Поэтому мы и понятия не имеем о том, насколько глубоко троцкизм проник в западные университеты, а оттуда – во власть, как он изменялся на протяжении всего двадцатого века.

Мы ничего не знаем об интеллектуальном наследии Троцкого. Это при том, что большая часть его работ написана на русском языке.

А между тем именно троцкизм является одной из движущих сил, определяющих ход новейшей истории. Ли Харви Освальд выписывал и читал троцкистские журналы. Многие из тех людей, которые передавали нам материалы по американскому атомному проекту, были троцкистами. Они не столько помогали СССР, сколько вредили своей собственной стране. Кембриджская пятерка – величайший успех советской разведки. Ее члены были троцкистами. Неоконсерваторы, в значительной степени влияющие на сегодняшнюю политику США, – тоже троцкисты.

От троцкизма отпочковывались многие современные агрессивные и разрушительные течения.