Н'доли опустилась на табурет:

— Почему вы…

— Одна? — закончила за неё Юлия. — У мужа дела. Во-первых, гипер с тетушкой, а это полтора часа, не меньше. Вы бы знали, как Лючано беспокоится за детей! Он будет мучить тетушку, пока не выяснит, кто как спал, ел и ходил на горшок. Иногда мне кажется, что мать — это он, а не я…

— Я не это имела в виду…

— Не мужа? А кого, простите?

Юлия не отказала себе в удовольствии полюбоваться смущением девочки. К счастью Н'доли, бармен принес заказ и позволил молодой вудуни утопить неловкость в глотке кофе.

— Телохранитель, — вернув самообладание, сказала Н'доли. — Я о телохранителе.

В её словах звучал вызов, плохо понятный самой вудуни.

— Ах я, дурочка! — Юлия хлопнула себя по лбу, стараясь не испортить макияж. — Ну конечно же! Антоний где-то рядом, душечка. Возможно, сидит с нами за столом. Не верите? Зря, между прочим. Мне приходится пинками выгонять его из спальни, когда на Лючано находит игривый стих. И то я не убеждена, что Антоний ушёл до конца. Такие, как он, прячутся в стенах между молекулами… Оставим его в покое, поговорим о вас. Почему вы летите этим рейсом?

— А что? — во взгляде Н'доли читалось подозрение. — Какие-то проблемы?

— Пограничники Тишри считают, что да. Вы же коллантарий? Меня на контроле допрашивали, почему я не пришла пешком. Разве им понять, что коллантарий без группы — обычный человек? Что мы большей частью летаем, как все — в каюте яхты?

— Лайнера, — поправила Н'доли. — У меня нет яхты.

— Ваше счастье. С этой яхтой одни хлопоты! Как вам первый опыт хождения в колланте? Трибун о вас прекрасно отзывался. Говорил: всем бы такую выдержку…

— Врёте. Ничего он вам не говорил.

— Душечка…

— Милочка. В прошлый раз вы звали меня милочкой. Эта перемена статуса — она неспроста, да?

— Пейте кофе, — Юлия указала на чашку. — Остынет. Перемена статуса всегда неспроста. Уж я-то знаю… Вы ходили в колланте, душечка. Позвольте, я продолжу звать вас так? Милочка осталась на Китте. Хорошо, трибун Тумидус ничего не говорил мне про вас. Что вы скажете о трибуне Тумидусе? О его качествах коллантария?

— Мне не с чем сравнивать…

— А вы не сравнивайте. Вы размышляйте вслух.

Н'доли задумалась.

— Кулак, — наконец произнесла вудуни. — Он держал нас в кулаке.

— И вы не задохнулись? У трибуна крепкий кулак.

— Он знает, с какой силой надо сжимать пальцы.

— Отлично! Лучший ответ, который мне доводилось слышать. Помнится, вы загоняли гуля? Спасали вашего отца? Что вы скажете о кулаке в моменты кризисов?

— В кризисных ситуациях мы были кулаком. Если раньше нас держали в кулаке, то теперь мы превращались в пальцы. Части сливались в целое, не теряя самих себя. Вряд ли вы…

Н'доли осеклась, сообразив, с кем имеет дело.

— Пустяки! — Юлия засмеялась. — Я не в обиде. Еще вопрос: как вы оцениваете шансы кулака разжаться в критической ситуации? На вас нападает флуктуация, трибун Тумидус ослабляет хватку, коллант в испуге рвет связи…

— Мы спасли Папу, — Н'доли поджала губы, став старше лет на десять. — Полагаю, это было труднее, чем отбиться от хищной флуктуации. Я оцениваю шансы кулака стать беззащитной ладонью… Ноль; близко к нулю.