— Все в порядке? — спросил Давид.

Камило отрицательно замотал головой.

— Малышка Леонор…

— Что случилось с Леонор? — перебил его Хуан, приподнимаясь на стременах.

Запинаясь и смущаясь, Камило объяснил, что на рассвете малышка Леонор увидела из окна своей комнаты, как уезжали братья, и не успели они отъехать от дома и на километр, как она уже выбежала из дома в сапогах и брюках для верховой езды, крича, чтобы оседлали ее коня. Камило, следуя указаниям Давида, не стал ее слушаться. Тогда она сама решительно вошла в конюшню и сама, как мужчина, надела сбрую, попону и седло на Эль Колорадо, своего любимца, самого молодого и нервного жеребца «Ла Ауроры».

Она уже была готова сесть на лошадь, когда служанки и сам Камило стали удерживать ее силой; при этом они долго терпели оскорбления и удары от девочки, которая, выйдя из себя, билась и умоляла и требовала, чтобы ее пустили ехать вслед за братьями.

— Она у меня поплатится! — сказал Давид. — Уверен, это Хасинта. Она прислуживала этой ночью за столом и слышала, как мы разговаривали с Леандро. Это она.

Девочка была очень взволнована, продолжал Камило. Перестав царапаться и оскорблять его и служанок, она громко расплакалась и вернулась в дом. Там, закрывшись в своей комнате, она и сидит до сих пор.

Братья оставили лошадей Камило и направились в дом.

— Не надо говорить Леонор ни слова, — сказал Хуан.

— Ясное дело, — сказал Давид. — Ни единого слова.

***

Леонор узнала о возвращении братьев по лаю собак. Она дремала, когда ночь прорезало хриплое рычание и под окном пронеслось, словно стрела, тяжело дышащее животное. Это был Споки, она узнала его по бешеной скорости и характерным завываниям. Затем послышалась ленивая трусца и глухой рык Домитилы, беременной суки. Агрессивность собак внезапно прошла, за лаем послышалось радостное сопение, которым всегда встречали Давида. В щелку она увидела, как братья идут к дому, и услышала, как открылась и закрылась парадная дверь. Она подождала, пока братья поднимутся по лестнице в ее комнату, и открыла, когда Хуан поднял руку, чтобы постучать.

— Привет, маленькая, — сказал Давид.

Она дала себя обнять и подставила лоб, но сама не поцеловала их. Хуан зажег лампу.

— Почему вы не предупредили меня? Вы должны были сказать. Я хотела догнать вас, но Камило не дал. Давид, ты должен наказать его, если бы ты видел, как он хватал меня, он хам и грубиян. Я умоляла его отпустить, а он и не думал меня слушать.

Поначалу она говорила уверенно, но вскоре голос ее задрожал. Она стояла босая, волосы были спутаны. Давид и Хуан пытались ее успокоить, гладили по голове, улыбались, называли маленькой.

— Мы не хотели тебя беспокоить, — объяснял Давид. — Кроме того, мы решили ехать в последнюю минуту. Ты уже спала.

— Что произошло? — спросила Леонор.

Хуан взял с кровати одеяло и укутал им сестру. Леонор перестала плакать. Она была бледна и смотрела с тревогой, приоткрыв рот.

— Ничего, — сказал Давид. — Ничего не произошло. Мы его не нашли.

Напряженность исчезла с лица Леонор, с губ сорвался вздох облегчения.

— Но мы его найдем, — сказал Давид. Легким жестом указал Леонор на постель, чтобы она ложилась. Затем повернулся.

— Минутку, не уходите, — сказала Леонор.

Хуан не пошевелился.

— Да? — сказал Давид. — Что такое, малышка?

— Не ищите его больше.