– Джеффри, а каким образом вам стало известно о…

– Первый, кто рассказал мне обо всем, был Боудин. Это произошло во время нашей случайной встречи в Уайтхолле. Он присутствовал там на королевском турнире, с боем петухов. Сначала мне показалось, что он, или сильно пьян, или выжил из ума. Но потом то же самое мне повторил Филипп Синклер. Я имею в виду то, что происходило в магистрате в тот знаменитый день. Тогда я понял, что они говорили правду.

Судя по частому и прерывистому дыханию, Джеффри сильно волновался и старался не потерять самообладания.

– Мне очень жаль, Джеффри. Я никогда не собиралась сознательно причинить вам зло. Что бы вы ни думали обо мне, в это можете верить.

Устремленные на нее синие глаза обдавали холодом, говорили о непреклонности.

– Почему я должен верить вашим словам? Вы с первого дня нашего знакомства лгали и притворялись. После того происшествия в «Золотом Якоре», когда я лежал без сознания, вы делали вид, что беспокоитесь за мою жизнь. Но ваша тревога была напускной. Действительно, с чего вдруг вы стали ухаживать за мной? Почему вы ни на минуту не отходили от моей постели? Неправда ли, все это не очень понятно? Тем более, что вы делали все это для совершенно чужого человека. Но мне теперь понятно, почему вы были ласковы и добры ко мне, как ангел. Все это время вы использовали меня для прикрытия. Потом вы пошли еще дальше: проникли к нам в дом, пользовались добротой моей матери и продолжали обманывать меня…

– Вспомните, Джеффри, я не хотела ехать в Лондон с вами. Прошло не так много времени, чтобы вы успели забыть об этом. Я собиралась отправиться в Корнуолл с той минуты, когда дальнейшее передвижение стало для меня безопасным.

– С какой стати вам было ехать в Корнуолл? Разве у вас есть родственники там?

– У меня – нет. Там живет родственница Моргана.

– Моргана?

По тому, как он повторил вслед за ней это имя, Дизайр поняла, как трудно ему было произнести его вслух.

– Значит, между нами всегда существовало это препятствие. Это был он – Морган Тренчард, не так ли? Но вы все время вели себя со мной, подобно невинной робкой девушке. Мне казалось, что я всю жизнь только и мечтал иметь именно такую жену. Неужели вам доставляло удовольствие дурачить меня?

– Ни в коем случае, Джеффри! У меня и в мыслях не было ничего похожего. Клянусь вам. Подумайте сами, в тот вечер, на балу в Седжвике, я могла бы принять ваше предложение и стать вашей женой.

– И что же помешало вам сделать это?

– Вы были мне слишком дороги, Джеффри. Поэтому я не могла поступить с вами таким бесчестным образом. Я не хотела прикрываться вашими именем и положением, чтобы спасти себя, зная, что никогда не смогу подарить вам свою любовь.

Она взяла его за руку, хотя и опасалась, что ему будет неприятно чувствовать ее прикосновение. Молодой человек не отдернул руки. Он продолжал молча слушать ее, глядя на нее сверху.

– Подумайте, Джеффри. Вы не можете не понимать, что, вступая в брак с вами, я могла приобрести многое, могла навсегда расстаться со своим прошлым. Вряд ли кто-нибудь посмел обвинить леди Уоррингтон в разбое. Никому и в голову бы не пришло не только сказать, но и подумать об этом. И это не все. Вы сами знаете, чего я могла бы добиться, выйдя замуж за вас. Вы делали бы для меня все, о чем бы я вас ни просила. С вами рядом я могла бы занять почетное место при дворе. Я была бы окружена людьми, которые восхищались бы мною, говорили мне приятное и искали моего внимания.

У нее задрожал голос, но она заставила себя преодолеть волнение.

– Если вы вспомнили, что в тот вечер вы всецело находились в моей власти и что я не воспользовалась ею, возможно, вы думали бы обо мне лучше и не судили бы меня так строго.

Обращенные к нему зеленые глаза молили о сочувствии и прощении.