— Но тогда зачем вам так нужен Уиндмур-Мэнор? Вы же говорите, что не испытываете теплых чувств к семье.
— Это единственное место, где старый герцог относился ко мне как к родному сыну. Я знаю эту землю как свои пять пальцев. Я здесь дома. Вы можете утверждать то же самое?
Белла взглянула на воду, на пару белых лебедей, зеленые холмы вдали.
— Да, я чувствую себя здесь в безопасности.
Они несколько минут сидели молча, потом герцог встал и протянул женщине руку.
Она вложила руку в его ладонь и ощутила тепло сильных пальцев. Джеймс помог ей встать на ноги.
На его голову упал солнечный луч, и волосы блеснули, как черное дерево. Его лицо излучало уверенность, но теперь Белла поняла: то, что она раньше посчитала аристократическим высокомерием, было гордостью.
Ощутив нервозность под его пристальным взглядом, она опустила глаза и, чтобы не молчать, спросила:
— Как вам удается бросать камушки так далеко?
Герцог явно не ожидал столь резкой смены темы разговора и засмеялся.
— Это очень просто. Нужно только найти плоский камень, и желательно с гладкой поверхностью.
Он наклонился, поднял подходящий камень и показал, как правильно его держать. Стоя за ней, Джеймс взял ее руку и изобразил бросательное движение.
Белла вздрогнула, когда его широкая грудь коснулась ее спины.
Герцог склонился к ее уху.
— Ну а теперь попробуйте самостоятельно. Бросайте камень.
Остро чувствуя его близость, Белла подняла руку и, повторив его движение, бросила камень. Он утонул, один раз отскочив от поверхности воды.
— Ваши камни отскакивали четыре раза!
— Нужна практика. Я приходил сюда еще мальчиком и часами бросал камушки.
Белла сделала еще несколько попыток. Наилучшим был бросок, когда камушек дважды отскочил от поверхности воды.
— Вероятно, я никогда не смогу соперничать с вами.
Лишь только слова слетели с ее губ, Белла поняла, что они могут быть неверно истолкованы применительно к их будущим сражениям за собственность.
Герцог взял ее за плечи, повернул к себе лицом и заглянул в глаза.
— Я не это имела в виду, — тихо сказала она.
Несколько долгих мгновений они смотрели в глаза друг другу, потом взгляд Джеймса скользнул к ее губам.
— Я знаю.
— Мне нужно вернуться.
Его глаза потемнели. Он медленно поднял руку и коснулся ладонью ее щеки.
— Нет, — очень тихо сказал он. — Пока нет, Белла.
Все разумные мысли в мгновение ока покинули ее, когда Джеймс склонился к ней и его губы коснулись ее рта легким, словно летний ветерок, поцелуем. Потом он стал исследовать ее губы кончиком языка.
Реакция Беллы оказалась моментальной и непроизвольной. Все ее тело содрогнулось от острого наслаждения.
Ее губы сами по себе раскрылись, позволив его языку скользнуть внутрь. Поцелуй был опытным и соблазняющим, убеждающим и поощряющим ее ответ. Она неуверенно коснулась его языка своим и почувствовала, как отчаянно заколотилось сердце. Потом его поцелуй изменился, стал более требовательным. Белла ощутила, как где-то внутри загорелся огонь.
Ее никогда так не целовали. Собственно говоря, ее за всю жизнь целовал только один мужчина — Роджер, а он был жадным и грубым. Он всегда желал господствовать. Его не интересовало ее удовольствие — только капитуляция. Она быстро научилась сдаваться, чтобы не продлевать свои мучения.
Но Джеймс… Он касался ее лишь губами, и еще на ее щеке лежала его ладонь. Она могла в любой момент отстраниться, если бы захотела. Только у нее не было такого желания.
Впервые в жизни она почувствовала физическое влечение. Похоть. Это было сильное чувство, опасное оружие в их грядущем сражении. |