Немного погодя появились атакующие. Судя по шуму, какой они производили, их могла быть сотня, но поворот не позволял Макензи видеть больше десяти — пятнадцати человек — все в высоко подтянутых одеяниях, с крепкими рабочими руками и поднятыми вверх острыми инструментами. Площадка была слишком широка для защиты. Макензи шагнул к лестнице, где к нему могли одновременно приближаться только по двое.

Атаку начали двумя зубчатыми серпами. Макензи парировал первый удар и стал рубить. Он поранил нападавшего, задел кость. Даже в царившей здесь полутьме было видно, как хлынула яркая кровь. Человек с криком упал. Макензи уклонился от удара его напарника. Металл стукнул о металл. Оружие сцепилось. Макензи вынужден был отвести руку. Он посмотрел в широкое загорелое лицо и ребром ладони ударил молодого человека по гортани. Эспер упал на стоявшего сзади, и оба покатились вниз. Потребовалось некоторое время, чтобы этот клубок распутался.

Вилы потянулись к животу полковника. Ему удалось схватить их левой рукой, отвести в сторону и ударить по пальцам, державшим древко. Коса задела его правый бок. Он увидел собственную кровь, но не почувствовал боли. Ранение мягких тканей, не более того. Он размахивал саблей. Передние отступили перед этой свистящей угрозой. Боже мой, колени словно резиновые, я не продержусь и пяти минут, — подумал Макензи.

Послышался звук трубы. Затем стрельба. Толпа на лестнице застыла. Кто-то вскрикнул. Раздался цокот копыт. Резкий голос приказал:

— Прекратить! Бросить все орудия и спуститься вниз. Первый, кто попытается что-то сделать, будет убит.

Макензи оперся на саблю, судорожно ловя ртом воздух. Он почти не замечал, как таяла толпа эсперов.

Почувствовав себя чуть лучше, он подошел к одному из маленьких окошек и выглянул наружу. Всадники были на площади. Он еще не видел их, но слышал, как слышал и пехоту.

В сопровождении сержанта инженерных войск и нескольких рядовых появился Шпейер. Он поспешил к Макензи.

— Ты в порядке, Джимбо? О, ты ранен!

— Царапина, — сказал Макензи. К нему возвращались силы, но чувства одержанной победы он не испытывал, только сознание своего одиночества. — Ничего страшного. Посмотри.

— Да, полагаю, жить будешь. О'кей, ребята, откройте эту дверь.

Техники достали свои инструменты и принялись за замок с решимостью, наполовину, должно быть, рожденной страхом.

— Как вы поспели сюда так быстро? — спросил Макензи.

— Я подумал, тут будет заваруха, — сказал Шпейер. — Поэтому, услышав стрельбу, выскочил в окно и бросился к своему коню. Это было как раз перед тем, как эти увальни атаковали тебя; я видел, как они собирались, когда я умчался. Наша кавалерия, конечно, вмиг была готова. И пехота тоже не сплоховала.

— Было сопротивление?

— Нет, после того, как мы дали несколько залпов в воздух. — Шпейер огляделся. — Мы теперь полные хозяева здесь.

Макензи посмотрел на дверь.

— Знаешь, — сказал он, — я чувствую себя лучше после того, как мы пригрозили им оружием. Похоже, их адепты на самом деле защищаются только дедовским способом, а? В общинах эсперов оружие не допускается. Таковы их правила… Твоя догадка была чертовски удачна, Фил. Как это тебе удалось?

— Я подумал, зачем их начальник посылает за подмогой гонца, если они действительно телепаты? О, готово!

Замок щелкнул. Сержант открыл дверь. Макензи и Шпейер вошли в большую комнату под куполом.

Некоторое время они молча бродили, разглядывая какие-то непонятные штуки из металла и каких-то вовсе неизвестных субстанций. Все здесь было незнакомо. Наконец Макензи остановился перед прозрачным кубом, внутри которого темнота озарялась лишь точечными вспышками, словно крохотными звездочками.