– Да, полагаю, он свое уже отслужил.

– О господи, так он и вам эту чушь насчет «Бекасов» скормил? – спросил мистер Литтл. – Он хромой от рождения и к фронту дальше Этапля не приближался. Служил интендантом, заведовал нашим снабжением. Его вины тут нет.

– А вы, сэр? – Джеффри решил, что сейчас самое подходящее время для такого вопроса. – Где служили?

– В Меспоте.

– Простите?

– В Месопотамии. На Западный фронт, по счастью, не попал. Это, – он указал пальцем на глаз, – малая плата за такое везение. С вами все обойдется, Тальбот. На этот раз окопов не будет. Все больше танки, передислокации да бомбежки с больших высот. Пишите нам, если возникнет такое желание. Не сомневаюсь, миссис Литтл будет рада получить от вас весточку. Она к вам неравнодушна.

– Спасибо, сэр. Непременно.

Как выпускник солидного университета, Джеффри рассчитывал на офицерское звание. А из преданности графству, в котором родился, он предложил свои услуги полку герцога Гемпширского, в 1743 году покрывшему себя славой в Деттингенском сражении – во время Войны за австрийское наследство (какое отношение, интересно, это наследство имело к гемпширскому Мичлдеверу, дивился Джеффри), – а в 1762-м при осаде Гаваны, где понес тяжелые потери от дизентерии. В последовавших за Ватерлоо несчетных перетрясках пехотных частей полк распускали и собирали вновь, и к 1939 году его личный состав стали именовать просто «мушкетерами».

После четырех месяцев, проведенных в офицерской кадетской школе Колчестера, где ему преподавали основы руководства боевыми подразделениями («Всегда разрешайте солдатам курить во время инструктажа», «Первое, что происходит в бою, это поломка рации»), Джеффри получил назначение в 1-й батальон, расквартированный в Норфолке. Уезжая из Софэма, он смотрел, как за окном поезда взращенные песчанистой почвой сосновые леса сменяются иным ландшафтом, угрюмым, столетиями не менявшимся, ушедшим в себя, точно его обитателям нечасто удавалось расшевелить себя настолько, чтобы совершить путешествие в Кингз-Линн, не говоря уж о дальней дали вроде Лондона. Джеффри достал из чемоданчика записную книжку и приступил к сочинению очередного секретного стихотворения – пользуясь карандашом, дабы ластик в дальнейшем мог скрыть следы первого неуклюжего наброска.

«Чудный край» звучало несколько старомодно, но отражало искреннее чувство Джеффри – внезапную любовь к этой никогда им прежде не виданной области Англии, любовь, лишь усиливающуюся от мысли о скорой беде, что обрушится сюда с неба. А вот в «неуемной белизне» слышалась некая неприятная вторичность, быть может, обязанная своим происхождением «буре желтизны и красноты» Шелли.

Пристанищем для насчитывавшего 650 человек батальона служило обветшалое поместье времен королевы Анны, предложенное армии его впавшим в бедность владельцем. Спальни предназначались «для использования офицерами», надворные постройки, амбары и конюшни были заполнены койками и самодельными кроватями нижних чинов, а военврач устроил свою приемную в бывшей буфетной. Полученный Джеффри приказ гласил: явиться к обеду в офицерскую столовую, оборудованную в прежней библиотеке – уютной комнате с большим облицованным мрамором камином, над которым висело пурпурное с золотом знамя «мушкетеров». Здесь стояли шкафы с дубовыми фасадами, а двойные двери вели из библиотеки в гостиную – как выяснилось, единственную комнату, которую хозяин дома мог позволить себе отапливать и вообще поддерживать в жилом состоянии.