Кубок, Имперский кубок. Два слова, способных затуманить сознание. Два слова, которые можно заменить одним — мечтой. Истислав молчит, в груди растекается ноющая резь.

— Что он говорит? Что-что? — Истома теребит за руку брюнета.

— Зовет к себе в ватагу, — бурчит парень с «колом» на щеке.

— Вау! А куда? — барышня раскрывает нежный ротик.

— Не знаю… Да какая разница?

Вздохнув, Истома только пожимает плечами, мол, почему бы нет, но ты в семье мужчина, тебе решать. Истислав вскидывает брови.

— Ты серьёзно?! С Беркутовым в ватагу?

— А что не так? Он же классный. — Истислав бросает ревнивый взгляд, и Истома спешит добавить. — Спортсмен, в смысле. Слава, блин! Если наберем ватагу из таких, как мы с ним, есть реальные шансы на Кубок. Включи котелок, любимый!

— Да вы будто спелись, — рычит Истислав, но неуверенно, он и сам чувствует в словах невесты долю правды. Совсем малюсенькую долю. На одну первую.

— Там у тебя еще Истома? — раздается из динамика. — О, хорошо, что вы сейчас вместе. Слав, сделай на громкую.

— Сам ты «Слав», — бурчит брюнет, но включает громкоговоритель. — Сделал.

— Привет, Бета, — говорит Беркутов приятным до отвратности тембром. — У меня тут предложения для вас двоих.

— Привет, Огненный, — мурлычет Истома, наклонившись к мобильнику в руке Истислава. — Да я поняла. А можешь расписать, куда именно зовешь?

— Конечно. — Блин, ну вот как так можно улыбаться только голосом? Как? — Я выбрал один невзрачный лицей…

Со вздохом Истислав понимает, что, похоже, вот их единственный путь к Кубку. Лучше быть с этим огневиком по одну сторону центральной разметки, иначе опять придется лить позорные слезы на коленях.

* * *

В московском кафе на Тургеневской пьют кофе две барышни. Зеленоволосая Кира Зайцева расстроенно вздыхает перед своей подругой Ольгой:

— Каким-то перехватчиком в резерв, представляешь? Я штурмовик, Оль! Штурмовик, черт возьми.

— А других предложений нет? — осторожно спрашивает Ольга. — И вообще, ты запросто можешь и платно поступить в любой лицей. Зайцевы не обеднели, чай.

— Поступить-то могу, а играть в Грон фигушки, — Кира поправляет бретельку платья на плече. — Для этого нужна стипендия….

Бип-бип. Входящий звонок. Номер неизвестный.

— Секунду, Оль, — поднимает указательный палец зеленоволосая. — Да? Кто это?

— Привет, принцесса, — раздается до боли знакомый голос. Барышню мигом обуревает шквал эмоций — злость, обида, любопытство и непонятная надежда.

— Выскочка? — удивляется Кира.

— Так ты меня во время матча называла, понимаю, но сейчас обидно звучит, — говорит Беркутов. — Так что бросай эту привычку. — «Ага, прямо разбежалась». — Я чего звоню-то? Сроки набора абитуриентов подходят к концу. Уже поступила куда-нибудь?

— Нет, ну и что? Хочешь посмеяться?

— Хочу позвать в свою ватагу.

Вдруг сердце учащенно застучало. Хоть кто-то ценит игровые навыки Киры, и от того, что этот кто-то ее противник, становится вдвойне приятней.

— Ты сейчас делаешь предложение?

— Ага, школа не «ахти», но нам это на руку, никто не заткнет тебя в резерв. Тебя точно включат в основной состав. Вместе будем играть.

Ой-йо, откуда этот теплый жар в груди? Будто из легких весь воздух выбили одним точным ударом на поражение, точно в цель.

Ольга с любопытством изучает лицо подруги. Кира встряхивается.

— Не знаю — не знаю, — пытается добавить она в голос деловитости.