— Составлю. Только дам распоряжение водителю, — я отхожу к своей «Весте». Там ждет Тимофей, встревоженно зыркая в открытое окно.

Иду неспешно, ибо тяну время. Куда мне спешить? В лапы хаоситам? То-то же.

— Сеня, что-то случилось? — спрашивает воспитатель. — Нахрена прибежало столько полицаев?

— Захотелось им, — ворчу. — В общем, слушай. Еду в село Преображенское. — Это подмосковное село, в народе называется Преображенским приказом, хотя сам Приказ уже как лет двести переименован в Тайную канцелярию. Старое название же прочно закрепилось за резиденцией силовиков. В Преображенском также размещено головное управление Сыскного приказа. Поэтому меня туда и тащат. — Там в погонах сидят мои истинные враги — хаоситы. Везут меня, якобы, для дачи показаний. На самом же деле — грохнуть. Поэтому звони Серафиму Григорьевичу, пускай стягивает дружину. Степанева тоже вызывай. Требуются все свободные «Псы войны».

— Ох, бабушка моя женщина, — чешет голову Тимофей. — И пробабушка тоже. Преображенку не взять, Сень. Она круче любой дружины. Госслужба безопасности ведь. Разве что Гвардия Бесоновых…

— Гвардия будет, — прерываю. — Свяжитесь с СБ Бесоновых и скоординируйте действия. Сами, понятно, не лезьте. А то передавят вас, как котят.

— Так еще можно, — кивает Тимофей. — Ты сам-то чего?

— Ничего, — фыркаю. — Буду изнутри месить жандармов. Но только когда покажутся хаоситы. Для этого и еду — выманить сволочей.

— Ох-хо, куда мы встряли, — воспитатель вздыхает. — В опалу попадем же. Государственными преступниками объявят.

— Труден и тернист путь к совершенству, — киваю. — А куда деваться?

К Вринцеву не возвращаюсь, сразу иду в фургон. Следователь-то, поди, на личной «Волге» поедет, зачем ему трястись вместе со всеми.

В фургоне один из жандармов ловко напяливает мне на руку мориновый наручник. Но я же не дурак: раз к волкам сунулся, держи палец на спуске. С самого стадиона я не выключал доспех.

Ощутив неладное, жандарм хмурится:

— Снимите доспех, сударь.

— Его Высокородие Егор Егорыч сказал, что я свидетель, а не подозреваемый, — замечаю.

— Это процедура необходима, — упрямо заявляет полицай. — Уберите доспех.

— Хм, а чем объясняется данная необходимость?

— Распоряжением Его Высокородия, — бычится мужчина. Ну еще накинься, сам же и получишь по дубовому лбу.

Решаю не разжигать конфликт с быдлом в погонах. А то еще даже не въехали в Преображенское. Если разнесу этих двоих, то неудобно получится. Моя цель всё же выявить хаосита среди силовиков, а не расшибать черепа обычным служакам.

— А так бы сразу и сказали, что Егор Егорыч велел, — фыркаю, и убираю доспех.

Кожу запястья обжигает холодный метал. «Колодцы» будто накрываются плотной вуалью, меридианы закупориваются. Теперь неважно, Рыкарь я там или, даже, Полковой. Морин нейтрализовал живу во мне, сделал ее недоступной. Жандарм тут же защелкивает на другой руке второй наручник.

— Садитесь, Ваше Благородие, — с насмешливым голосом говорит полицай. — Доставим вас со всем комфортом.

Сажусь к ловцу. Едем минут сорок. За это время успеваю переговорить с Харламом.

— Не боишься? — спрашиваю парня, игнорируя взгляды жандармов.

— Нет, — отвечает ловец и, подумав, сам спрашивает: — А стоит?

— Стоит не бояться, а готовиться.