— У нас есть сведения о том, что один из важных артефактов, принадлежащий по праву нейтралам, был вывезен ими из Асфентуса. Мне нужно всё, что ты знаешь об этом.

* * *

Медленно подошёл к ней, глядя, на бешено подымающуюся и опускающуюся грудь, видневшуюся в обрывках платья.

<НЕТ КУСКА ГЛАВЫ>

* * *

Пожимает плечами так, словно ему всё равно. Словно я спросила что-то обыденное, что-то не важное. И меня начинает трясти ещё больше. Знобить и выворачивать наизнанку. Особенно в моменты, когда сквозь белизну его глаз пробивается синева. Как цветы через лёд. Только его лёд замораживает даже меня, заставляя трястись от ужаса. И я слышу нотки раздражённого презрения по отношению к Сэми. Настоящего, не наигранного презрения. Наверное, это стало для меня отправной точкой. До этого я сдерживалась, до этого я еще как-то пыталась не сорваться, понять. Даже его жестокость ко мне не лишила меня рассудка настолько, насколько свели с ума слова о пытках для нашего сына.

— Нееет! Нет-нет-нет, пожалуйста, — я попыталась встать с пола, но со связанными руками это оказалось непросто, особенно сейчас, лишенная своих способностей я себя чувствовала беспомощной, как птенец с обрезанными крыльями, — не трогай Сэми. Не смей! Есть многое, что можно простить. Почти всё. Но только не это… не это. Не боль твоего ребёнка, причиняемая тобою же.

Всё же встала на ноги и бросилась к нему, прижалась всем телом.

Она потеряла сознание, и Зверь удивительно нежно для меня самого уложил её на полу, прикрыв своим пальто.

«— Всё правильно, милый, — тварь прикасается губами к мочке моего уха, — всё правильно. Мы никогда больше не услышим её лжи».

Правильно, никогда. Теперь только твой голос в моей голове. Так звучит смерть.