– Джилл, ты переживаешь? – Едва он открыл рот, как я поняла, о чем пойдет речь. – Из‑за моей подружки, да?

– И да, и нет. Эта мысль – как гвоздь в стуле, а я ревнива. Но разбирайся сам. Если она и вправду мало что для тебя значит, дело другое. Что ты намерен предпринять? – Это был пробный шар.

– О, она уйдет. Это просто хиппи‑новичок. Я подобрал ее зимой. Она была совсем зеленая, осталась без денег, вот я и протянул ей руку.

– Не только руку…

На душе у меня стало кисло. Молоденькая, свеженькая…

– Эй, да ты действительно ревнивая. Остынь, беби. Она уйдет. Если хочешь знать, я вовсе не влюблен в нее.

– У нее красивое тело?

Да, но у тебя не хуже, так что выбрось это из головы. На свете есть только одна девушка, которую я любил, но эта история давно кончилась. Можешь не беспокоиться.

– Кто она? – Мне нужно было знать все.

– Евроазиатка. Это было давно. Ее звали Мэрлин Ли. Она теперь в Гонолулу. Очень далеко отсюда.

– Думаешь, она вернется? – У меня явно начиналась паранойя.

– Я думаю, что тебе следует помолчать. Кроме того, я влюблен в твою дочку. Так что не морочь мне голову. Ты вылитая теща. Идеальный типаж.

Я швырнула в него горстью песка, а он прижал меня к земле и поцеловал.

– Мама, ты что, играешь с дядей Крицем? Я тоже хочу! – протиснулась между нами Сэм.

– Эта игра называется «искусственное дыхание», и в нее играют только взрослые. Лучше слепи мне лошадь из песка.

Дочка отнеслась к этой идее без восторга. Наша игра показалась ей скучноватой, и Сэм вернулась к друзьям. Мы, смеясь, смотрели ей вслед.

– Ты здорово умеешь обращаться с детьми, Крис. Я начинаю подумывать, нет ли у тебя пары‑тройки собственных.

– Обожаешь ты задавать коварные вопросы, Джилл. Нет у меня детей. А если бы и были, то тут же отреклись бы от такого папаши.

– Почему? – Забавно. Он так хорошо ладил с Сэм…

– Ответственность. У меня на нее аллергия. Пошли поплаваем наперегонки!

Мы так и сделали, и я обогнала его на полдюйма. В отместку он чуть не утопил меня. Аллергия на ответственность, каково, а? Напрасно я заговорила об этом.

– Кто хочет пообедать по‑китайски? – спросил Крис, вписываясь в очередной головокружительный поворот. Мы возвращались со Стинсон‑Бич в прекрасном настроении. Сэм весь день играла, а мы беседовали о фильме. Крис был помешан на своей работе. Когда он говорил о съемках, у него сияли глаза. И я завидовала ему. Профессия стилиста таких восторгов не предполагает. Ты всего лишь добавляешь собственные штрихи к тому, что сделано другими. Крисом, например. Он из всего делал конфетку.

Предложение было принято на «ура». Когда мы прибыли в китайский квартал, Сэм затрясло от восторга. Дома здесь смахивали на пагоды, а вдоль улицы тянулись лавочки, битком набитые прелестными вещами. В воздухе стоял густой аромат благовоний, и у каждой двери висел маленький колокольчик.

– Джилл, ты любишь китайскую кухню?

– Обожаю! – Казалось странным, что он не знает этого. У меня было такое чувство, словно мы знакомы целую вечность и успели изучить друг друга вдоль и поперек.

Мы втроем одолели цыпленка «фу йонг», свинину в кисло‑сладком соусе, креветок, акульи плавники, жареный рис, а потом пили чай с потрясающе вкусным печеньем. К концу обеда я почувствовала, что вот‑вот лопну. По лицу Криса было видно, что и он сыт до отвала, а Сэм готова была уснуть прямо за столом.