Хелене вдруг становится неловко за свой кабинет, похожий на кошмар клаустрофоба и одновременно на берлогу страдающего накопительством. Тесное пространство без окон, крашеные стены из шлакоблоков. Не улучшают дела громоздящиеся вокруг стола коробки для документов, заполненные распечатками тысяч рефератов статей и исследований.

– Простите за беспорядок. Сейчас я освобожу вам место.

– Не беспокойтесь.

Мужчина втаскивает следом складной стул и усаживается напротив. Глаза его скользят по стенам, почти полностью покрытым снимками высокого разрешения с картами воспоминаний мышей и нейронной активности больных деменцией и синдромом Альцгеймера.

– Так чем могу помочь?

– Мой работодатель весьма впечатлен вашей статьей, опубликованной в «Нейроне». О визуализации памяти.

– У него есть имя?

– Ну, это зависит…

– От чего?

– От того, как дальше пойдет наш разговор.

– Зачем мне вообще разговаривать с человеком, представляющим неизвестно кого?

– Ваша стэнфордская стипендия истекает через шесть недель.

Хелена удивленно поднимает бровь.

– Мой босс платит мне достаточно хорошо, чтобы я знал все о людях, которые его интересуют.

– Вы ведь понимаете, насколько зловеще это звучит, правда?

Чжи Ун запускает руку в свою кожаную сумку и выуживает оттуда скоросшиватель с синим корешком. Та самая заявка Хелены.

– Ну конечно! Вы из «Маунтинсайд-Кэпитал»!

– Нет. И они не собираются финансировать ваши исследования.

– Тогда откуда это у вас?

– Неважно. Никто не даст вам денег.

– Почему?

– Вот поэтому. – Он небрежно бросает ее заявку на грант поверх беспорядка на столе. – Она недостаточно амбициозна. Это практически то же, чем вы занимались в Стэнфорде последние три года. Никакой масштабности. Вам тридцать восемь – в современной науке все равно что девяносто. Очень скоро вы проснетесь однажды утром и поймете, что ваши самые светлые дни остались позади. Что вы потеряли…

– По-моему, вам лучше уйти.

– Я не хотел вас обидеть. Если позволите – ваша проблема в том, что вы боитесь попросить того, чего действительно хотите.

Кажется, он ее провоцирует, хотя и непонятно – зачем. Хелена знает, что не должна поддаваться, но ничего не может с собой поделать.

– И почему же я боюсь попросить того, чего действительно хочу?

– Потому что это слишком круто. Вам нужна не семизначная сумма, а девятизначная. Может быть, даже десятизначная. Нужна команда программистов, чтобы помочь разработать алгоритм комплексной каталогизации и отображения человеческой памяти. Нужно оборудование для проведения испытаний на людях.

Хелена пораженно смотрит на него через стол.

– Я даже близко не упоминала подобного в заявке!

– А что, если мы дадим вам все, что только попросите? Неограниченное финансирование. Как вам такое?

У нее начинает бешено колотиться сердце. Значит, вот как это случается? Она, как наяву, видит перед собой кресло за пятьдесят миллионов долларов, которое мечтает сконструировать с тех самых пор, как мама начала все забывать. Странно, но раньше оно никогда не представало перед Хеленой полностью готовым, только в виде чертежей в заявке на патент под давно придуманным заглавием «Система для проецирования долговременных всеобъемлющих воспоминаний с эффектом погружения».

– Хелена?..

– Если я соглашусь, вы скажете, на кого работаете?

– Да.

– Тогда я тоже говорю «да».