— Рабы слишком худы и жалки, чтобы приносить их в жертву властелину тьмы, он может затаить обиду. Гоните сюда надсмотрщиков. Я думаю, это будет достойная жертва, способная смягчить бездушное сердце властелина тьмы. Давайте живее! — чародей повёл своим крючковатым носом из стороны в сторону, словно принюхиваясь, затем снова поторопил всё ещё стоявшего на коленях стражника. — Живее, я чувствую, что у нас осталось не так много времени, чтобы закончить начатое!

— А как же рабы? — командир стражи не выглядел удивлённым.

— Рабы? — казалось, Караахмеда совсем не волнует вопрос, что станет с сотнями измождённых работой и голодом людей. — Ах, эти! Заприте их пока в стенах хлева. Позже я сам разберусь с ними. И не спускайте глаз с рыцаря, он нам ещё понадобится!

Некоторое время спустя дюжие стражники втолкнули в стены кузницы два десятка ничего не понимающих в происходящем надсмотрщиков. Руки их были вывернуты за спину и связаны широкими кожаными ремнями, у некоторых на лицах виднелись следы побоев.

— Сколько? — только и спросил чародей, прежде чем начать церемонию.

— Двадцать один, как Вы и требовали, — поспешно ответил командир стражников.

— Но я вижу средь них и одного орка, это твой? — Караахмед позволил себе улыбнуться.

— Да господин, он по неосторожности убил одного из надсмотрщиков, пришлось восполнить потерю.

— Хорошо, ты толковый командир! Я похлопочу о тебе перед новым Владыкой мира! — глаза мага блеснули, и он одним мановением руки бросил половину надсмотрщиков в горнило пылающей печи. Многоголосый крик наполнил помещение и, едва не разрывая барабанные перепонки, впиявился в уши стоявших. Остальные надсмотрщики застыли в немом ужасе. Двое упали и забились в истерике, прочие, не в силах поверить, что их ожидает подобная участь, таращились на происходящее тупым, ничего не понимающим взором.

— Обагрите их кровью наковалье! — заупокойным голосом приказал Караахмед, падая ниц на пол, обильно усыпанный могильной землёй и частицами костей орочьих предков. Двое самых рослых стражников, подхватив под руки ближайшего к ним надсмотрщика, поспешили выполнять сказанное. Караахмед, пронзительно взвыв, сгрёб пятернёй лежавшую под ногами землю и, стремительно выпрямившись, бросил её вверх. — О Великий правитель тьмы, чьё имя столь велико и в совершенстве черно, что я не смею произнести его своими грязными устами! Призываю тебя и прошу твоей милости в деяниях своих. Жертвую тебе малое, чтобы испросить великое! — в этот миг под сводами кузни закричал на этот раз разрезаемый на части надсмотрщик. Его кровь полилась вниз, заливая и чёрное, как смоль, наковалье, и обильно поливая каменный пол. Земля под ногами вздрогнула, из дальнего угла кузни побежала трещина и, подбежав к утекающей в почву крови, раскрылась под падающими каплями безобразной, с неровными краями, воронкой.

— Великий, ты принял мою жертву! — восторженно возопил Караахмед, простирая к земле руки. — Я не останусь в долгу. Эти земли омоются кровью. — Повернувшись к поражённым стражникам, выкрикнул: — Что вы стоите? Тащите следующего!

К полудню изрядно измотанная троица, в числе коей, естественно, был и я, выбралась на окраину болота. В том, что мы почти пришли, сомнений не было: посредине болотистой низины, в милях… тьфу ты, боже… в километрах полутора от нас высилась огромная, уродливая башня. Прежде чем двигаться дальше, нужно было всё как следует разглядеть и оценить свои возможности. Не выходя из скрывающего нас кустарника, я стянул со спины свой рейдовый мешок и вытащил из бокового кармашка бинокль, но то был не тяжёлый армейский, а обыкновенный китайский ширпотреб, но зато малогабаритный и лёгкий.