Она была не в силах говорить. Она больше была не в силах терпеть унижение. Джон уронил руку ей на колено.

Его ли прикосновение стало тому причиной, нет ли, Пенни так и не смогла решить, но только все в ней устремилось к этому человеку. Пенни повернулась к нему, а он ее обнял и с силой, чуть ли не грубо, поцеловал. Потом поднял голову, посмотрел… и поцеловал снова. В этом поцелуе было столько отчаяния, отголосок злости и… чего-то еще.

У Пенни голова пошла кругом. Она вцепилась в отворот его куртки.

— Дурочка, — повторил Джон. — Милая моя дурочка!

Он внезапно включил зажигание, и машина рванула по подъездной дороге к дому.

— Иди к отцу. Он в библиотеке, а я поставлю машину в гараж и буду на веранде…

Джон остановил машину у ступенек перед входной дверью и, наклонившись, открыл дверцу с ее стороны. Потом Джон поцеловал ее в щеку, на мгновение прижался к ее щеке своей… и сказал:

— Иди, Пенни. Отец ждет тебя.

Она вышла из машины, так и не сказав ни слова. Да и что тут было говорить? Что все это означало? Пенни не знала, то ли ей плакать, то ли смеяться. Ей не верилось, что случилось невероятное. Джон поцеловал ее! А потом еще раз! Он был сильным и настойчивым… и сердитым… но ничего лучшего с ней еще не случалось.

Глава 19

Пенни вошла в библиотеку. Отец не мог не слышать, как они подъезжали, но не вышел в холл, а стоял спиной к камину, заложив руки за спину, и с тревогой смотрел на дочь.

Бросив один-единственный взгляд на родное лицо, Пенни кинулась к нему через всю комнату. Отец раскрыл ей объятия.

— Пенни, наверно, ты никогда не сможешь простить меня.

Отец ласково гладил ее по голове.

— Папа, я знаю: что-то было не так. Не знаю, что именно, но все равно я должна была доверять тебе и Джону. Я должна была как-то действовать, а не убегать.

— Ты ничего не могла сделать. Ты была слишком неопытной. Это я во всем виноват.

Отец пододвинул для Пенни кожаное кресло и сел напротив в другое.

— А где… где мисс Диттон?

— Уехала, — ответил он. — Наконец-то!

— Джон отослал ее прочь?

— Да. В течение десяти минут. Он никогда не приглашал ее сюда. Понимаешь, Пенни, Джон оказался в трудном положении. Он знал, конечно, что мисс Диттон ровня нам по положению в обществе — это было оговорено до ее приезда. Из вежливости он не мог отказаться принять ее, когда по собственной инициативе она явилась к нему в дом. Видишь ли, к сожалению, нас подвела наша собственная порядочность… в присутствии Джона мы с тобой вели себя безукоризненно по отношению к мисс Диттон. Он не сумел понять, как ты на самом деле к ней относишься… Впрочем, теперь это не важно… Насчет пасхального воскресенья и сегодняшнего дня: он считал, что мисс Диттон явилась к нему с нашего разрешения… даже одобрения, и не мог нам отказать.

Мистер Бартлетт замолчал и вытащил свою трубку.

— Он и не догадывался, что происходит. Мисс Диттон умеет действовать весьма тонко, но порой начинает вести себя чересчур прямолинейно. Именно это и сгубило мое хорошее отношение к ней. Я знал, что кое в чем она слишком много на себя берет… но не знал, как вести себя с экономкой, занимающей такое положение в обществе, как мисс Диттон. Я колебался, выжидал, рассчитывал, что все утрясется. Вот тут я и совершил серьезную ошибку.

Мистер Бартлетт набил трубку и закурил.

— А я вообще не хотела, чтобы кто-нибудь приезжал, — заговорила Пенни. — Я так старалась не проявлять бестактность, если происходило то, что мне не нравилось. Получается, что мы с тобой дали ей больше власти, чем следовало.