Будка директора действительно уже торчала в окне.

– Сами не успокоятся, – поддержал дядю Гришу богатырь Миша. – Завелись не на шутку.

– Ладно, – сказал Камил. – Я слетаю, я ведь самый молодой.

Прыгнул в лодку, догреб до игрунов, ухватил утопленницу за волосы, но загрузить ее в лодку не удалось. Девица не подавала признаков жизни, только пускала пузыри, смешанные с водорослями, а озорники хватали ее за ноги и не пускали. Один подтянулся на борту и азартно прогудел:

– Счас и тебя мокнем, спасатель хренов!

Пришлось хрястнуть дебила веслом по башке. От изумления братва рассыпалась, и Камил выгреб на чистую воду. Девицу так и волок за бортом, как старик Хемингуэй свою огромную рыбину. На берегу начал делать ей искусственное дыхание, подоспел Миша со своими советами, которые у него были всегда в одном ключе.

– Ишь ноги раскинула, бесстыдница… Вставь ей, Серый, враз опамятуется.

Наконец девица открыла глаза, увидела над собой ангельский лик и по-настоящему испугалась.

– Где я? – спросила простуженным голосом. – Опять в ментовке?

– Благодари бога, что не у рыб в гостях, – усмехнулся Камил, слезая с утопленницы. Повылезшая из воды братва окружила их плотным кольцом, издавая угрожающие восклицания. Отчетливее всего звучало: – «Урыть гниду!» – и еще: – «Вована обидел, подлюка!».

Но напасть почему-то не решились, хотя было их не меньше десятка. Пообещали рассчитаться позже.

Девица увязалась за Камилом и Мишей, подвывала жалобно, гримасничала. Дядя Гриша ее пожалел, налил стопку.

– За что они тебя, девонька?

– Скоты! – от водки она заново прослезилась. – Они же все чокнутые. Вован сказал, у меня спидяка, они и поверили. Уроды! Можно я у вас побуду? Не хочу к ним.

– Конечно, побудь, – разрешил Миша. – Кстати, с тебя сто баксов за услугу.

– За какую услугу?

– Как за какую? За спасение утопающих на воде. А ты как думала? Бесплатный сыр токо в мышеловке.

Беженка Галина поманила Камила от сарая, он пошел к ней, предчувствуя недобрый разговор. Он вообще за нее беспокоился. Она была явно не в себе со вчерашнего. Он заглянул к ней после работы, как у них повелось, но вместо отдыха получилась тяжелая семейная сцена. Галина пыталась его о чем-то предупредить, но не договаривала, хитрила, потом обрушилась с обвинениями, что он, дескать, поломал ее жизнь (когда только успел за несколько дней), и металась по квартире как подраненная птица, а он ничем не мог помочь, по той простой причине, что зомби это несвойственно.

– Тебе чего, Галь? – ласково спросил Камил, глядя на нее с соболезнованием.

У несчастной беженки вокруг глаз набрякли темные круги, щеки втянулись, казалось, за ночь сбросила половину веса. Вдобавок ее трясло, как в лихорадке.

– Кого притащил? – прошипела злобно. – Не совестно тебе? Прямо у меня на глазах.

Камил искренне удивился.

– Ты что, Галь? Это же утопленница.

– Ах, утопленница! Поздравляю. Вон их сколько на пляже, утопленниц этих. Чего же эту выбрал? Это же Нюрка с Бирюлева. Наводчица. У нее сифилюга в последней стадии. Скоро нос провалится. Хочешь подцепить?

– Надо же… А она сказала – спид.

– Да у нее весь букет под юбкой… Сереженька, миленький, тебе меня вовсе не жалко, да?

– Очень жалко, Галь… поверь, мне до нее никакого дела нет.

– Зачем же из воды вытащил?

– Ну как же, Галь? Тонула. Живая душа. И потом, меня же по контракту спасателем оформили.

– Ах, спасателем! – беженка залилась слезами, будто сразу два крана прорвало.

Камил неловко ее обнял, погладил по пушистой головке.