Когда выверенная точка пространства была достигнута, включились цепи стрельбы. Электронное зажигание активировало топливные дюзы каждой из ракет. Как только они сорвались и помчались вперед, на их место встали новые ракеты, затем следующие. Поскольку не было нужды каждый раз перезаряжать оружие, поток ракет был постоянным, скорость ограничивалась лишь механизмом магазина. Каждое орудие выпускало в среднем [ в секунду] 60 малых ракет, по 480 из каждой башни. Все 197 башен были установлены перед самым вылетом флота, некоторые из них пришлось отлаживать на ходу. Но дело того стоило.

Каждую секунду 94560 ракет срывались с установок. Две и одна треть тонны стали. Когда через минуту стрельбы прекратилась, в сторону земного флота улетело 141 тонна металла. Во время стрельбы постоянно вносились коррективы, включая учет определенного количества уклонных маневров, которые мог предпринять враг, если ему удастся разжечь дюзы.

– Боже мой! – судорожно вздохнул Ян, когда экран осветился множеством вспышек. В этот миг все защитные ракеты взорвались от соприкосновения с массой железа. Космос озарился атомными и химическими вспышками, облака плазмы расширялись, словно желая скрыть от них сцену разыгравшейся трагедии.

Пройдя сквозь растущее облако, атакующие смогли увидеть неприятельский флот. Установки Скугаарда были наведены, ракеты наготове. Бросив один-единственный взгляд, он приказал стрелять. Он в молчании отвернулся от экрана. Многих погибших он знал, они были его друзьями.

Там, где недавно находился флот космических кораблей, теперь плавали лишь исковерканные металлические обломки. А вперемежку с ними – растерзанная плоть адмирала Капустина и всех его людей. Флот защитников прекратил существование, обе эскадры были уничтожены с интервалом в какие-то секунды.

Два облака обломков быстро уплывали назад.

Она начала уставать от сидения в машине и, выбравшись, прислонилась к его борту. Ночь была теплая, звезды ясно блестели в воздушных потоках. Хотя аэропорт был затемнен, темные силуэты самолетов, выстроенных вдоль взлетно-посадочной полосы, можно было различить. Но боку Дворы уже была сумка с боеприпасами, автоматический пистолет и шлем. Рядом с ней стоял Амрай Бен-Хаим, его трубка ярко светилась в темноте.

– Спешить незачем, Двора, – сказал он. – Еще по меньшей мере тридцать минут до взлета. Твои солдаты – люди взрослые, незачем держать их за руку.

– Взрослые! – фыркнула она выразительно. – Фермеры и профессора из университетов. Как они еще поведут себя, когда в них полетят настоящие пули!

– Очень хорошо, могу тебя заверить. Они очень хорошо подготовлены. Как и ты. Просто, ты в отличии от них, обладаешь полевым опытом. Можешь на них положиться...

– Пришло сообщение, – сказал водитель, когда радио подало сигнал.

– Принимай по моему коду, – сказал Бен-Хаим.

Послышалось перешептывание. Водитель выглянул в окно.

– Всего два слова. Бетс доар.

– Почта, – сказал Бен-Хаим. – Они все сделали. Эвакуируют станцию Картоум. Объясни Блонштейну, что ситуация, когда он говорит, пришла в движение. Потом на самолет. Тебе не следует здесь болтаться.

Шлем Дворы уже был на ее голове, микрофон включен. Она сказала:

– Да... да, генерал. Я это сделаю, – она повернулась к Бен-Хаиму. – Генерал Блонштейн обращается к вам. Он просит поглядеть в его отсутствие за Израилем.