ЛАНЦЕЛОТ. Мальчик, останься, ты ещё нужен.

МАЛЬЧИК встаёт возле кресла Ланцелота. ШАРЛЕМАНЬ берёт бутыль (красный свет вспыхивает ярче) и капает в каждый бокал. Мальчик доливает вином. Все разбирают бокалы. Слышны негромкие голоса и позвякиванье.

ЛАНЦЕЛОТ. Быстро же вы приспособились к новым реалиям.

ФРИДРИХСЕН. А что?

ЛАНЦЕЛОТ. Да так, ничего. Любуюсь.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Бросьте, Ланцелот! Добро пожаловать в наш клуб. Конечно, нам всем будет непросто. Я человек сложный, противоречивый. У Генриха с Фридрихсеном тоже свои тараканы, то-сё, пятое-десятое. Ну так и вы, простите, не ангел. Ничего, притрёмся. Человек такая скотина — ко всему привыкает. 

Во время речи Бывшего Бургомистра ЛАНЦЕЛОТ трогает Мальчика за плечо и что-то тихо говорит ему. За словами Бывшего Бургомистра его не слышно.

МАЛЬЧИК встаёт, кивает, нервным движением оправляет курточку и убегает за кулисы.

ГЕНРИХ. Сработаемся. В конце концов (обращается к Ланцелоту) мы оба убийцы.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Говорят, это очень сближает.

ФРИДРИХСЕН. Мы будем пить?

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Да-да. В самом деле, чего мы ждём? (Встаёт, держа бокал за ножку. Говорит быстро, размахивая левой рукой, в правой держит бокал). Итак, самое время для небольшого тоста. По такому случаю позволю себе небольшой приступ логореи, более известной как словоизвержение. Очень интересный симптом, характерный для сенсорной афазии, шизофрении и маниакальных состояний. Я мог бы прочитать на эту тему небольшую, но насыщенную лекцию, но, коллеги, сейчас это не главное. Итак! Сейчас мы делаем первый шаг по долгой и трудной дороге, в конце которой нас ждёт полное сплочение на совершенно новом уровне. Когда-то я и мечтать не смел, что у меня будет чешуя, которую не берёт алмаз, я буду выдыхать пламя и смогу летать. Счастье полёта! Черт! Непрошеная слеза. (Делает вид, что вытирает кончиком безымянного пальца левый глаз). Ну а теперь, когда это счастье так близко, мы все ждём, что господин Ланцелот, как и прежде, подаст нам решительный пример и, так сказать, возглавит процесс! (Смотрит на Ланцелота. Остальные тоже поворачивают головы.)

ЛАНЦЕЛОТ. Чего вы ждёте, коллеги? Пейте же!

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР (садится). Прошу прощения, у меня внезапный приступ мании преследования, сопровождаемой повышенной подозрительностью. Это ведь, кажется, яд? От яда, между прочим, умирают. Мне хотелось бы убедиться, что доза не смертельна.

ЛАНЦЕЛОТ (презрительно). А, вы в этом смысле.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Да, я не профессиональный герой. Но я и не претендую. Вот Генрих — тот может.

ГЕНРИХ. Я никуда не тороплюсь, папа.

ФРИДРИХСЕН. Да хватит вам. Я вот совершенно не боюсь. Но меня интересует ряд моментов, которые лучше обудить на берегу, если вы понимаете, о чём я.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Очень интересно, о чём вы.

ФРИДРИХСЕН. Шарлемань, к вам вопрос. Нам — то есть будущему дракону — понадобятся ваши возможности. Надо как-то решать проблемы и всё такое. С тем же Вексельбондом, например. Вы останетесь архивариусом? Ну, в том же смысле, что и раньше?

ШАРЛЕМАНЬ. Если вы не будете делать глупостей и прислушиваться к разумным советам, то, возможно, я смогу быть чем-то полезен.

ЛАНЦЕЛОТ. А что, драконы часто делают глупости?

ШАРЛЕМАНЬ. Иногда они забываются. Тот дракон тоже возомнил о себе.

ЛАНЦЕЛОТ. Вы об Эльзе? Он и в самом деле собирался её продать арабам?

ШАРЛЕМАНЬ. Вы не понимаете, Ланцелот. Он хотел на ней жениться на самом деле. Думал, что таким образом он… как бы это сказать…

ЛАНЦЕЛОТ. Станет частью вашей семьи. Ослабит поводок, который вы слишком туго затянули на его шее.

ШАРЛЕМАНЬ. У него было три шеи.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР.