ЛАНЦЕЛОТ. Так-то лучше. На чём мы остановились?

ФРИДРИХСЕН (кладя папку на стол и пододвигая её к Ланцелоту). Это опись собственности, находившейся во владении дракона, и мои рекомендации по её распределению среди заявителей.

ЛАНЦЕЛОТ. Да, я в курсе. Всё самое вкусное получили лакеи бургомистра. Они сделали это законным путём. У нас правовое государство. Ещё по капельке?

ФРИДРИХСЕН. Я так и знал, что вы ничего не будете делать.

ЛАНЦЕЛОТ. Как и с бандой купцов-мукомолов, которым вы намерены передать паи.

ФРИДРИХСЕН. А, так у вас был Миллер. 

ЛАНЦЕЛОТ (тянется к бокалу с коньяком, но вместо этого берёт недопитое вино и пьёт залпом). Что, Миллер лжёт?

ФРИДРИХСЕН. Увы.

ЛАНЦЕЛОТ. Увы, да — или увы, нет?

ФРИДРИХСЕН. Увы, он добросовестно заблуждается. Хотя я с большим удовольствием передал бы паи своим друзьям. В отличие от лакеев бургомистра, они хотя бы не дураки, и смогли бы управиться с производством. Но интересы государства требуют других решений.

ЛАНЦЕЛОТ. Пугаете.

ФРИДРИХСЕН. Нам придётся передать остатки неподеленной собственности нашим наиболее опасным врагам.

ЛАНЦЕЛОТ. Кому же именно?

ФРИДРИХСЕН. Большой пай должен получить издатель «Вечернего дракона».

ЛАНЦЕЛОТ. Зачем?

ФРИДРИХСЕН. Чтобы он не печатал ностальгических статей о том, как хорошо жилось при драконе. Чтобы не требовал в каждом номере пересмотра дела бывшего бургомистра и его помощника. Чтобы он не намекал на вас, Ланцелот, как на некомпетентного управленца…

ЛАНЦЕЛОТ. А в суд за клевету на него подать можно?

ФРИДРИХСЕН. У него всё прикрыто гладкими словами. Законный суд подтвердит его правоту. Незаконный — тоже, только в другом смысле. Так что придётся договариваться.

ЛАНЦЕЛОТ. А может, и чёрт с ним? У нас демократия. Пусть он пишет, что хочет, а мы будем делать то, что должны. Изгонят меня — ну и прелестно. Пойду поищу ещё какого-нибудь дракона. На худой конец — злодея или разбойника. Их хотя бы можно убить.

ФРИДРИХСЕН. У нас демократия, пока вы — её гарант. Вы отдаёте себе отчёт в том, сколько продержится эта самая демократия без вас лично?

ЛАНЦЕЛОТ. Ненавижу слово «отчёт». Кто там ещё в этом вашем списке?

ФРИДРИХСЕН. Бывший начальник городской тюрьмы.

ЛАНЦЕЛОТ. Это который лично пытал моих друзей?

ФРИДРИХСЕН. Он много знает.

ЛАНЦЕЛОТ. Что именно?

ФРИДРИХСЕН. Ну например… Помните вашего покойного друга, шляпника? Который дал вам шапку-невидимку?

ЛАНЦЕЛОТ (мрачнеет). Да, помню. Очень жаль. Погиб трагически. В смысле — нелепо.

ФРИДРИХСЕН. Да, вот именно. По официальной версии — попал под лошадь. По неофициальной — попал под лошадь в нетрезвом виде.

ЛАНЦЕЛОТ. Да просто спился. После тюрьмы он не просыхал. Говорят, с ним там обошлись очень скверно.

ФРИДРИХСЕН. Не только. Он боялся разоблачения. Его шапки-невидимки были разработаны для тайной полиции господина дракона. Очень помогало незримо присутствовать при всяких разговорчиках и выявлять смутьянов. Благодаря этому остроумному изобретению тюремные подвалы всегда были полны, а у начальника тюрьмы хватало работы.

ЛАНЦЕЛОТ (вертя в пальцах рюмку). Я догадывался. Очень уж специфическое устройство.

ФРИДРИХСЕН. Вот именно. 

ЛАНЦЕЛОТ. Но он же дал мне шапку-невидимку и помог победить дракона. Разве это не искупает его прошлое?

ФРИДРИХСЕН. Для нас с вами — искупает. А для обывателей такая информация — конец героического мифа. Герой оказался подлецом, всю жизнь работавшим на охранку. И не он один. Господин начальник тюрьмы может многое рассказать и о других героях сопротивления. Например, о…

ЛАНЦЕЛОТ (перебивая, повышая голос).