Изменить размер шрифта - +
Рассказывать отцу обо всем, что случилось за день, Франческа привыкла с того времени, когда была еще подростком. Сначала девочка беседовала с ним перед сном, лежа в своей кроватке; потом, по мере взросления, эти разговоры перенеслись за вечерний стол. Отец всегда слушал, не перебивая, и по выражению его лица – хмурится он или улыбается – Франческа понимала, как он относится к тем или иным ее поступкам. Отец почти никогда не давал ей прямых советов, но, если ему что-то не нравилось, он позже исподволь подводил дочь к верному, по его мнению, решению или действию. Ни у кого не было такого заботливого, понимающего и в то же время мужественного и храброго отца! Да-да, храброго и мужественного! Лучано работал начальником пожарной охраны Искьи, что приравнивалось по статусу к карабинерам и военным. Поэтому он участвовал не только в тушении возгораний – настоящей напасти жаркого итальянского лета, но и в разборе завалов после землетрясений, помогая жителям и полицейским разыскивать пропавших или погибших. Несмотря на замкнутость характера, Лучано на острове уважали и любили, а молодые мужчины с опасливой осторожностью поглядывали в сторону его дочери.

Домофон крякнул и зашелся визгливой трелью.

– Все, – произнесла Франческа, – потом поговорим.

И повесила трубку, не обращая внимания на возмущенные голоса.

Настроение, которого и так не было, упало окончательно. Девушка подошла к окну и увидела стоящую у калитки на фоне потемневшего неба Грацию.

– Заходи, – Франческа нажала кнопку домофона.

– Привет! – Грация с порога кинулась обнимать подругу.

Они не виделись чуть больше недели, но Грация трясла и прижимала ее так, словно Франческа вернулась живой и невредимой из очень долгого и опасного путешествия.

– Ну как ты? Новости об Энцио есть? – Она положила на стол сверток. – Здесь пироги с биетой, еще теплые.

«Ну вот, началось, – с неприязнью подумала Франческа. – И зачем я только разболтала ей, что мне нравится этот парень?» В памяти отчетливо возникли темно-шоколадные глаза Энцио, обрамленные короткими толстыми прямыми ресницами, придававшими взгляду необыкновенную, дерзкую сексуальность.

– О чем полиция спрашивала? Есть какие-то соображения, куда он запропастился? – Грация тарахтела без умолку, перескакивая с темы на тему и параллельно вытаскивая сдобу из пластикового контейнера.

Франческа слушала вполуха.

– Видела, какое небо уже сизое? Сначала прогнозировали порывистый ветер, а теперь уже ураган обещают! Ты все хорошо закрыла? Еще одну лампу зажги, а то темновато с закрытыми ставнями. – Она откусила кусок пирога. – Эх, прибавится твоему отцу работы после ненастья!

Франческа невольно улыбнулась: Грация с ее неукротимой энергией всегда действовала на нее благотворно. Необыкновенная доброта и настоящая искренность старшей подруги примиряли с некоторыми недостатками ее характера вроде излишней назойливости и покровительственного тона, который нередко коробил привыкшую быть во всем независимой Франческу. Они были такие разные! Тоненькая и высокая восемнадцатилетняя Франческа с волнистыми черными волосами, распахнутыми в мир всегда удивленными глазами, с твердым, спокойным характером; и Грация, двадцатитрехлетняя особа с прической, напоминающей лошадиную гриву, приземистая, крепенькая, как молодая кобылка, громогласная, постоянно находящаяся в состоянии влюбленности, немного безалаберная и чуть бестолковая.

– Ну так что? Расскажи, о чем с полицией говорила? – Грация вернулась к основной теме. – Получается, ты последняя видела Энцио?

– Наверное, да, – тихо согласилась Франческа, решив: «Зачем скрывать то, о чем уже знает полиция? С десяток свидетелей подтвердили, что видели, как мы с Энцио уходили вместе с площади.

Быстрый переход