– Давай зажжем камин, а то стало прохладно. – Грация схватила поленья, сложенные на чугунной витой подставке, и стала укладывать их горкой. – Ты чего такая хмурая? Из-за Энцио?

– Ветер уж больно сильный. Боюсь, камин будет дымить, – ушла от ответа Франческа.

– У нас не дымит никогда, только в трубе завывает.

Грация подпалила тонкие веточки. Они сразу же занялись, и веселый пламенеющий язычок, потрескивая, поскакал по хворосту, начав лизать кривую ветку гранатового дерева.

Дождь по-прежнему гулко молотил по крыше, раскаты грома то удалялись, то рокотали прямо над головой. Однако по комнате постепенно начало разливаться уютное тепло.

– Слышала, как Антонио на празднике неаполитанские песни пел? – спросила Грация, не отводя глаз от пламени. – Здорово, правда?

– Нет, не слышала. А кто это, Антонио? – Франческа придвинулась к очагу.

– Как это «кто»?! Антонио Джанони, певец из Неаполя! Его специально на праздник пригласили. А какой красавчик! Как ты могла не заметить?.. Или ты уже ушла с площади?

– Да не помню я! – вспылила Франческа. – Но тебе, вижу, он понравился. Или уже влюбилась, как обычно?

– Не пойму пока, но мы выпили с ним вина и даже телефонами обменялись. Понимаю, он знаменитость в Неаполе и занят на всяких праздниках и свадьбах, но…

Франческа почти не вслушивалась в тарахтение Грации, перед ее глазами стоял Энцио… «Неужели я все нафантазировала? А еще посмеиваюсь над Грацией, мол, опять влюбилась… А сама-то чем лучше?» Она ничего не могла с собой поделать: чувство вины было сильнее страха, а слухи, которые поползли по острову, только усиливали это состояние.

– Ты что, не слушаешь меня совсем? – Грация оторвала взгляд от огня.

– Да нет, почему же… – Франческа поставила греться воду, достала сетку с мидиями и стала вываливать их в кухонную мойку. – Соус сделаешь? А я пока их помою. – Она заскребла ножом по ракушкам, снимая наросты и отрывая водоросли, торчащие из носиков.

– С помидорами, как всегда? – уточнила Грация, вытаскивая из холодильника грозди спелых черри.

– Ну да. Только красный перчик не забудь покрошить, как в прошлый раз.

Франческа открыла водопроводный кран на полную мощность и, оставив мидии промываться, подошла к телевизору, включив семидесятый канал.

В эфире один за другим крутили клипы девяностых. Высокий негр размашисто шел по нескончаемому коридору, а вокруг кривлялись люди-уродцы с выпученными глазами и нелепыми улыбками. Мелодия была незатейливая, но зажигательная, хорошо аранжированная. Франческа усилила звук и даже принялась подпевать, пытаясь отогнать тяжелое предчувствие.

Ветер завывал все сильнее, дождь лил нескончаемым потоком, но камин весело потрескивал, а соус, который Грация помешивала в большой сковороде, издавал умопомрачительный запах.

Ритм мелодии ускорился, негр наконец выскочил из длинного коридора и понесся прямо в небо, радостно размахивая руками. Уродцы тоже куда-то запропастились, и Франческа как будто успокоилась, решив, что, может, все и обойдется.

Чистые блестящие ракушки, высыпанные на большую сковородку, начали открываться, но Франческа никак не могла найти ситечко, чтобы очистить от песка выпущенный моллюсками сок. Наконец оно обнаружилось в совсем не положенном ему месте. Процедив сок и добавив его обратно к мидиям, девушки высыпали полностью открытые и перемешанные с острым соусом ракушки в глубокое белое блюдо. Присыпав его напоследок мелко нарезанной петрушкой, они с удовлетворением посмотрели на дело рук своих и сглотнули слюну.

Франческа быстро расставила тарелки и бокалы, положила вилки, ножи и салфетки.