Тем не менее, будучи человеком рассудительным, Кроу прекрасно сознавал, что дальнейшее затягивание с его стороны и уклонение от прямого ответа могут привести к неприятностям. И хотя логика подсказывала, что ему следует сосредоточиться на поисках правды относительно загадочной личности Мориарти, вопрос о Сильвии Коулз нельзя было откладывать вечно.

Руководствуясь этими мыслями, Кроу и предложил своей хозяйке провести воскресенье вместе, вдали от суеты. После ланча в доме 63 по Кинг-стрит, они прокатились на кэбе до Марбл-Арч, после чего неспешно прогулялись по Гайд-парку до Серпантина.

День клонился к вечеру, когда пара вернулась на Кинг-стрит, и Кроу, перебравший до того все мыслимые темы, кроме той, что не давала ему покоя, переступил-таки через себя, смирив гордыню и отринув сомнения.

— Сильвия, — грубовато начал он, — я хочу спросить тебя кое о чем. — Прозвучало это до невозможности банально, словно инспектор выдернул слова из какого-то дешевого романа. — Скажи, ты счастлива со мной?

— Энгус, тебе прекрасно известно, что я счастлива, но ты должен также знать, что у меня, как и всех, есть совесть. — Она мило улыбнулась.

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Счастье это, моя дорогая, не может продолжаться, если все будет идти так, как идет сейчас.

Засим последовала долгая пауза. Сильвия Коулз внимательно, с легким прищуром посмотрела на своего спутника.

— Да? — холодно, словно ожидая худшего, произнесла она.

— Я хочу сказать, моя дорогая… — Боже, подумал Кроу, я ли говорю это? — Я хочу спросить… Сильвия, окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

Ну вот. Вылетело. Боже, сможет ли он когда-нибудь взять свои слова обратно?

— Энгус. — В глазах миссис Коулз блеснули слезы. — Энгус, дорогой. Как пишут в романах, я уже думала, что ты никогда этого не скажешь. Конечно, я выйду за тебя. Таково мое самое сокровенное желание.

И тут вдова убедительно продемонстрировала, насколько велика сила ее сокровенного желания.

Позднее у инспектора Энгуса Маккреди Кроу даже появились мысли, что, может быть, оно и к лучшему, что его холостяцкие деньки наконец-то истекли.

Явившись в воскресенье в Лаймхауз, Сэл Ходжес провела час в обществе Мориарти, потягивая шерри и решая деловые вопросы. Затем она отправилась навестить Спира.

— Бриджет, — ласково обратился к своей сиделке Спир, представив женщин друг другу, — будь добра, оставь нас с Сэл. Нам нужно обсудить с ней кое-какие вопросы.

— А при мне обсудить нельзя? — попыталась было возразить Бриджет.

— Нет, нет, нельзя. У нас приватные дела.

— Я уйду, — бросила сердито Бриджет, — но не забывай, что я не служанка какая-нибудь, как Фанни. Я кусалась, обдирала ногти, дралась и воровала не хуже всех остальных. И если у меня пытаются отнять что-то мое, то я и убить за это могу. — Она порывисто поднялась и, раскрасневшаяся от сдерживаемой злости, вылетела из комнаты.

— Твоя? — полюбопытствовала Сэл, присаживаясь на стул у кровати. В том мире, который назывался семьей Мориарти, Спир был последним мужчиной, который, по ее мнению, мог бы соблазниться хорошеньким личиком.

— Вроде бы да.

— Имей в виду, если когда-нибудь захочешь от нее избавиться, у меня для девочки с норовом местечко всегда найдется.

— Сильно сомневаюсь, что от нее получится избавиться. Она как репей, Сэл, прицепилась крепко. Может, мне на беду. Но давай об этом не будем.

— Тебе уже лучше?

Спир посмотрел на свои перебинтованные руки.