Выждав несколько секунд, он повернулся и уверенно двинулся в направлении Коммершл-роуд, куда так и не попал, поскольку закончил путешествие в фургоне, упакованный, как рождественский гусь. Компанию ему составили пара связанных по рукам и ногам парней и мальчишка, пытавшийся попасть в дом раньше. Основные силы во главе с Пейджетом прибывали постепенно, по одному, двое и трое, и к девяти сосредоточились на подступах к Коммершл-роуд. В какой-то момент из темноты бесшумно выскользнул и оказался рядом с Пейджетом вездесущий Паркер.

— Все там, внутри, за исключением того, которого мы взяли, — шепотом сообщил он.

— Грин и Батлер тоже?

— Да, они там весь день. Веселятся.

— Я им настроение подпорчу. — Пейджет сжал кулаки — ему предстояло выполнить самое главное задание вечера. — Сколько твоих ребят приглядывают за черным ходом?

— Четверо, но бойцы из них никакие.

Пейджет кивнул и негромко отдал необходимые распоряжения, отправив четверых своих громил к задней двери — отлавливать тех, кто попытается сбежать, и при необходимости ударить с тылу.

Внутреннюю планировку притона он уже знал — Мориарти удалось раздобыть планы соседних домов, представлявших собой копию штаб-квартиры Грина. Высокое, узкое здание с заброшенным садиком, примыкающим к боковой стене. За передней дверью начинался коридор, который вел к большой комнате в задней части дома; за дверью слева находилась гостиная. Внизу помещалась небольшая кухня; задняя лестница вела на второй и третий этажи, на каждом из которых было по три комнаты. Был еще чердак с мансардными окошками.

Закончив с приготовлениями, Пейджет свистнул. Услышав сигнал, отряд устремился к передней двери, которую разнесли в щепки тремя ударами кувалды.

Майкла Грина оповестили о вторжении, но приготовиться он все равно не успел. Когда люди Пейджета ворвались внутрь, от двери гостиной метнулась какая-то фигура — сторож, уснувший, должно быть, на своем посту у окна. Он бросился к большой задней комнате, откуда донеслись крики и невнятный шум то ли завязавшейся потасовки, то ли торопливого бегства.

Люди Пейджета, человек шесть, были уже в коридоре, когда мечущийся сторож добежал до двери и, обернувшись, выпустил пять пуль в приближающихся преследователей. Палил он наугад, не целясь, но промахнуться было трудно — трое упали, и один из них уже не поднялся.

Эхо первого выстрела еще гуляло между стен, когда Пейджет вырвал из-за пояса револьвер и открыл ответный огонь.

В комнате за дверью что-то грохнуло — ребята Пейджета ломились с тыла, — и в следующее мгновение злая волна докатилась до конца коридора, и там разделилась надвое: человек пять или шесть бросились вверх по лестнице.

Две наступающие с разных сторон силы сошлись в большой задней комнате, и люди Грина оказались зажатыми между ними, как ветчина в сэндвиче. Противники сцепились в жестокой схватке. И те, и другие дрались не на жизнь, а насмерть. Здесь не действовали никакие правила — ни чести, ни благородства, ни те, что ввел в свое время маркиз Куинсберри.

Они кусались и толкались, били наотмашь и пинались, пускали в ход локти и колена. Крики и стоны смешивались с хрустом костей и хрипами.

Пейджет сразу же увидел Майкла Грина, отступавшего к двери в кухню, но Батлера в общей сваре не заметил. Он попытался пробиться к Культяшке, но наткнулся на невысокого, плотного крепыша, поднаторевшего в искусстве рукопашной драки. В правой руке тот сжимал длинный, устрашающего вида нож, которым размахивал перед собой, держа противника на расстоянии и делая внезапные и опасные выпады.

Пейджет принял единственно верное решение: вскинул руку с револьвером, оттянул большим пальцем боек и спустил курок.