Роб изучал его с некоторым замешательством на лице.

— Ты превратился в такого послушного лакея. Король, видно, наобещал тебе с три короба.

Король ничего не обещал прямо, однако намекнул на богатую невесту и придворную должность — кравчего или даже казначея.

— Нет ничего позорного в том, чтобы служить своему суверену.

— Надеюсь, его подачки приносят тебе радость, — с издевкой ответил Роб. — Но нам ему предложить нечего. Все, что нужно, мы способны добыть себе сами, без помощи твоего короля.

— Ты о пище в желудке, рубахе на теле и прочной крыше над головой? Верно, тут вы способны справиться сами. Но только король может обеспечить в стране мир и подарить вам время, чтобы насладиться всем этим.

Роб моргнул. Что-то промелькнуло на дне его глаз, словно он узрел проблеск другой жизни. Джон задержал дыхание. Неужели брат наконец-то понял?

А потом Роб поднял глаза к потолку, где еще вчера, в комнате этажом выше, лежало тело его отца.

— Только господь может дать человеку время. — Он покачал головой. — Только господь.

— И господь ниспослал нам короля, как представителя своей воли на земле. — Наклонившись вперед, он сжал руку брата. — Помоги ему, Робби. Прошу тебя.

Но перед ним снова сидел прежний Роб.

— Помогай своему малышу сам, Джонни. Только не воображай, что его значок наделил тебя властью над нами.

Джон вздрогнул.

— Об этом я даже не думал.

— Правда? — усмехнулся брат.

Джон откинулся назад, внезапно задумавшись. Действительно, а зачем еще он вернулся?

Он приехал домой со знаком королевского отличия на груди, как глашатай королевской воли, и рассчитывал тем самым завоевать уважение отца. Или хотя бы обратить на себя его внимание.

Вместо этого он снова стал Джонни Тряпкой. Даже хуже. Отринутым семьей изгоем, чужаком родом из далеких краев. Врагом вроде Вилли Сторвика.

Но он увидел далекие края, узнал жизнь за пределами этой долины.

— Мне известно, чего хочет король. Уравнять Шотландию с Англией.

— Ты думаешь, он посмеет бросить вызов своему дядюшке Генриху? Тому самому, кто стравливает приграничные семьи?

Это была правда. Дядя Якова, король Англии Генрих, носивший это имя восьмым по счету, использовал приграничные кланы, чтобы поддерживать нестабильность на границе Шотландии.

— Он не уважает нас, вот и все.

— Нет. Он-то как раз нас уважает. Он уважает мощь нашего оружия. — Роб наклонился вперед. — И будь уверен, мы оправдаем его уважение.

В бессилии Джон стиснул кулаки.

— Со смерти Гилнока прошло два года. Почему нужно мстить за него именно сейчас?

— Потому что я теперь вождь. — Гордость, упрямство — все, что он знал о брате, нашло отражение в этих словах.

— Я обязан знать, почему. — Он почти закричал, не в состоянии контролировать голос.

Роб хмыкнул.

— Если бы десять лет назад ты не бросил свою семью, ты бы знал.

— Если бы семья не бросила меня, пожалуй, мне было бы не все равно, — огрызнулся он.

Роб моргнул.

— За два года отец так и не выследил этого человека. Ты не спрашивал, почему? Тебе не приходило в голову, что отец не хотел развязывать родовую вражду?

— И ты думаешь вместо этого заставить нас выступить на стороне короля? В прошлый раз, когда мы ему помогали, десять тысяч шотландцев нашли свою смерть на поле при Флоддене, вместе со своим олухом-королем. Этой ошибки мы больше не повторим. — Упершись ладонями в стол, Роб встал. Разговор был окончен.