Он лег и, отвернувшись, зажмурил глаза. Бесполезно.

— Карвелы могут выставить больше людей, чем любая другая семья к западу от реки Эск, — прорезал ночную тишину ее голос.

Джон лежал, не двигаясь и держа глаза закрытыми.

— Вот как?

— Почти столько же много, как мы.

Ее замечание заставило его задуматься. В случае настоящей угрозы Брансоны могли собрать около трех тысяч человек. Но такого количества королю не видать даже близко.

— Мы едем не за тем, чтобы склонять его к рейду. Мы везем королевский указ, провозглашающий Томаса Карвела смотрителем марки.

— В Лиддесдейле эта бумага значит меньше, чем в Стерлинге, — проронила она. — И совсем ничего — для меня.

Он сел.

— Его отец был смотрителем. Он знает, в чем его долг. — Сместивший юного короля регент отнял у Карвелов пост, а вместе с ним — деньги и власть, которую тот обеспечивал, но король одним из первых указов восстановил справедливость. — Если Карвел и соберет войско, то только ради помощи королю.

Он сделал ошибку. Посмотрел на нее в момент, когда она устраивалась поудобнее, готовясь ко сну. В голове тут же возникли запретные мысли.

— Почему он не назначил смотрителем вас?

— Потому что я бы отказался. — Чтобы не застрять, как в капкане, на земле, которая давно стала чужой.

Но на самом деле король и не предлагал ему этот пост. И Джон впервые спросил себя, почему.

— Жаль, — сказала она. — Ваша семья могла бы стать самой могущественной на границе.

— Спите, — сказал он и снова лег.

Но пока он лежал, высматривая за тучами звезды, ему открылась неприятная истина. Он относился к королю как к брату. Учил его, оберегал, заботился о его благополучии как о своем собственном. Создал подобие семьи взамен той, которая его отвергла.

Но Яков воспринимал их отношения по-другому.

Когда Джон покидал двор, король был на встрече с епископами и советниками. Он больше не нуждался в опеке старшего брата.

Он отправил его в эти пустынные, беззаконные земли, ожидая абсолютной преданности, но не собираясь, однако, отвечать ему тем же. И вся их былая дружба будет забыта, если до первых морозов Джон не приведет Якову подкрепление.

* * *

Кажется, он задремал. Но, услышав сквозь сон ее стон, моментально проснулся.

Глаза Кейт были закрыты.

Мне приснился дурной сон, сказала она тогда. Очевидно, далеко не впервые.

Она металась из стороны в сторону, что-то неразборчиво бормоча во сне. Потом вскинула кулаки и яростно замолотила ими в воздухе, попадая ему по рукам и едва не угодив в глаз.

— Кейт! Проснитесь!

Она села, вытянулась как стрела, тяжело дыша и продолжая неистово сопротивляться. Он попытался успокоить ее, не прикасаясь, зашептал на ухо слова утешения и оказался так близко, что услышал ее запах, вспомнил ее вкус…

Он обещал не прикасаться к ней, но когда понял, что тиски кошмара слишком сильны, взял ее за запястья, чтобы она ненароком не причинила вреда ему или самой себе.

— Нет! — В ее голосе звенело страдание. Наверное, оказавшись в темноте, вдали от надежных стен дома, она принимала его за врага. — Нет!

Тут подоспели ее люди и встали над ним с обнаженными мечами в руках, готовые обратить их против него.

— Она не может проснуться, — объяснил он, отпуская ее. — Кейт! Это Джон. Вам ничего не угрожает.

Наконец она открыла глаза и обмякла, глотая воздух с похожим на рыдание звуком.