- Я лучше поеду в больницу к Танечке, мне все это не интересно.

- Нет, вы послушайте! Вы поймите. Нам не нужны равнодушные, - Мишин выглядел так жалко, что я решила подставить свои уши для исповеди несостоявшегося мистера Питкина и его изобличителей. - Он отдавал туда наши протоколы! В том числе и секретные! Я завел там своего человека и вот...

Бред, но Инна Константиновна жестко кивнула, как будто была свидетелем всех этих безумных краж: "Информация просачивалась", - тихо и злобно сказала она.

- Не просачивалась. Лилась потоками. Уходила, как в черную дыру, вы понимаете, - горестно вскрикнул Владимир Сергеевич.

- А если ваш человек двойной агент? А если это "деза"? заинтересовавшись реалиями современной системы слежки в высших учебных заведениях, спросила я. Виталий Николаевич заметно повеселел и даже улыбнулся мне благодарно.

- Надежда Викторовна, молоко на губах не обсохло, выросли ума не выросли, уже за девочками бегаете... Тьфу ты, с ума с вами сойдешь, нахмурился шеф и не дал мне возможности узнать, чего же я не доделала в своем прискорбно среднем возрасте. - Да разве ж я б допустил здесь тридцать седьмой год? Вот так - безосновательно? Я всех вас проверил. Каждому дал бумажку. Кроме вас, совместный поход в разведку показывает способности человека лучше всего. Я всем дал бумажку, и только текст Виталия Николаевича попал на эту кафедру. Понимаете?

- А теперь там пытают вашего "человечка". Придется совершить обмен военнопленными, - вздохнула я и ощутила брезгливость по поводу детских выходок этого, наверное, талантливого ябеды. - Ну что же, будим судить двурушника революционным трибуналом. Тройкой. Или ждем Татьяну Васильевну?

- У неё пары, - почти не раскрывая рта пробормотала Инна Константиновна, которая сегодня была подозрительно тихая и уступчивая.

- Может быть пригласить кого-нибудь из руководства? - задумался Мишин. - А то как всплывет наша самостоятельность. Этот ведь небось жаловаться побежит, - Владимир Сергеевич презрительно хмыкнул.

- Нет, я очень, очень раскаиваюсь, - пискнул Виталий Николаевич со своего лобного места, как раз у сейфа где хранились наши секретные протоколы.

Да, перевелись мужики на земле русской. В прочем, судя по сериалам, они перевелись на всем межпланетарном пространстве. Не могут толком организовать ни убийство президента, ни звездные войны, не мелкую кражу в пользу кафедры СГД. И главное, чуть что - искреннее раскаяние: "Дорогая, я люблю только тебя, а потому должен признаться, что четырнадцатого, двадцать второго и тридцатого изменял тебе с твоей лучшей подругой. Не суди меня строго". И где главное правило механики межличностных отношений "не пойман - не вор", а пойман - поди докажи, а я ничего не знаю ". На месте Виталия Николаевича я бы долго и упорно делала бы круглые глаза и трагически шептала: "Навет, оговор, подставка. В общем, не виноватая я ..." . Кстати, и жаловаться бы побежала всенепременно, и ещё неизвестно, что перевесило бы - мое невинное воровство, которое можно подать в качестве борьбы за открытое информационное пространство или злостная слежка с нарушением всех прав человека, до которой опустился наш уважаемый Владимир Сергеевич?

- Я раскаиваюсь, я больше не буду, меня вынудили, - все ещё бормотал Виталий Николаевич, все ниже опуская планку морального поведения.

- Быстро же вы сдаетесь, - констатировала Инна Константиновна, как бы подслушав мои крамольные феминистские мысли.

Глаза Виталия Николаевича, до того жалкие и несчастные, вдруг брызнули искрами ненависти, и как мне показалось, страха.