-  Я его поставил вместо МакОгона.

    Яра не опустила лук, в глазах все то же подозрение. Олег одобряюще хмыкнул, в этом мире многое меняется при одном слухе, что кто-то исчез, а кто-то возвысился. И далеко не все спешат, как велит Христос, поддержать опального.

    Всадники налетели с грохотом, окружили, передний торопливо соскочил на землю, преклонил колено.

    -  Сэр Томас!., мы за вас беспокоились. Эх, да что там беспокоились!.. Понятно же, что мы все думали и переживали, когда вы отправились в такое... такое...

    Томас не дал договорить, поднял, прижал к груди.

    -  Спасибо, дорогой Конрад. Спасибо. Как вы догадались, что мы едем... да еще этой дорогой?

    Конрад взглянул на Олега, на лице борьба чувств, сказал с неохотой:

    -  Ваш дядя, благородный сэр Эдвин, каким-то образом увидел.

    Томас тоже покосился на Олега, в глазах замешательство, то ли поблагодарить, что научил родню такому важному в защите замка свойству, то ли вознегодовать, что проложил для его родни дорогу в ад на вечные муки.

    -  Э-э, спасибо, Конрад. Но, как видишь, у нас все благополучно.

    Конрад спросил с беспокойством:

    -  А почему остановились? Ваши кони не настолько устали, чтобы не донести до замка... Что за кони, что за кони! На них хоть в преисподнюю...

    -  А мы откуда? - буркнул Томас и махнул рукой. - Просто мой друг, вы его уже знаете, любит размышлять именно под деревом. Вот и остановились, чтобы помыслил.

    Конрад оглянулся, на суровом лице воина отразилась несвойственная людям в доспехах глубокая задумчивость.

    -  Тогда ему лучше отсесть под ясень?

    Томас ехидно оскалил зубы.

    -  Я предлагал. Но ему все равно. Этот бесчувственный гад не против Христа или Пречистой Девы, он... хуже того - к нашим святыням... равнодушен! Что может быть отвратительнее? Ладно, дорогой Конрад, спасибо за спешку, мы слышали, как вы гнали коней. Возвращаемся в замок!

    Один из рыцарей спрыгнул и бросился к подаркам Аттилы, желая почтительно подвести коня сюзерену, но жеребец так взглянул на него огненным глазом, что неустрашимый рыцарь заробел и остановился. Томас, деликатно не замечая смятения рыцаря, церемонно подвел коня к Яре, хоть и не королева, но все равно благородная дама, она красиво поднялась в седло, а когда разобрала поводья, Томас вскочил в седло своего коня.

    Олег уже в седле, спину жжет жар соблазнительного тела Лилит, она прижалась всем телом, с любопытством рассматривает закованных, как в стальную скорлупу, мужчин. Конрад выслал вперед двух на самых быстрых конях, те умчались, весело вскрикивая и настегивая без всякой нужды.

    Олег с тревогой посматривал на багровое от гнева лицо Томаса. Желваки вздуты, челюсти время от времени лязгают, как падающая железная решетка ворот замка, а дыхание все чаще и яростнее. Он все еще там, разговаривает с бароном Огденом, выслушивает оскорбительный отказ утвердить его королем и, как всегда, запоздало находит самые лучшие и достойные ответы.

    Обе встревоженные женщины тоже не знают, как быть в такой ситуации, когда после самой величайшей из побед герою, прошедшему ад и рай, здесь, на грешной земле, плюют в лицо и заявляют, что он недостоин королевского трона, на который сами только что усадили!

    Вдруг он ощутил, что уже не слышит свирепого дыхания рыцаря. Повернулся, Томас уже спокоен и безмятежен, щеки нормального цвета, ветерок легонько перебирает белокурые волосы, взгляд ясен и чист, в седле чуть покачивается в такт конскому шагу, а только что сидел, словно весь из железа, изготовившись к таранному удару.